Курт Пфёч - Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в бою
— А сейчас я начинаю понимать, в чем было дело.
Блондин проглотил последний кусок бутерброда и достал из маскировочной куртки свои «домашние» сигареты. Эрнст закурил, продолжая жевать, тщательно осматривая свою еду.
— Вся артподготовка пошла насмарку, и даже реактивные минометы, — продолжал размышлять вслух Блондин. — Иваны ушли далеко назад и просто ее переждали. Рассказывали анекдоты о фрицах-дураках и дымили при этом махоркой. А потом перебежали вперед. И все в порядке.
— Если бы не одно «но», Цыпленок. Хотя я до сих пор не очень-то хорошо относился к солдатам в шарфиках, служащих под началом у Германа, но сегодня — без люфтваффе? Респект! Уважаю! Без них иваны отымели бы нас по полной.
Блондин кивнул:
— Согласен. Осколочные бомбы для пехоты и бомбы для самоходной артиллерии! Это было что-то! Это нам и открыло дверь, через которую прокатились наши танки.
Ханс сидел на ящике с пулеметными лентами.
— Слушать сюда! Наши танки прорвались! Они проехали через позиции 6-й гвардейской армии. Мы должны уничтожить остатки пехоты, оставшейся на позициях. Командир роты считает, что у ивана за позициями есть еще резервы, которые уже начали выдвижение. Так что мы должны ожидать контратаки. Если у них есть еще противотанковые пушки, опять нам придется хреново. Пулеметы в порядке?
Петер кивнул. Пауль тихо ответил:
— Так точно!
Эрнст привалился спиной к стенке окопа и прошептал:
— Вздремну чуток.
Блондин вытянул ноги и зевнул.
— Осталось только узнать, где Уни, — пробормотал он вполголоса и добавил, скорее для себя: — Он уже давно должен был подойти.
— Уни? — полусонно спросил Эрнст. — Он не очень торопливый, опять где-нибудь вляпался. Свернулся в окопчике да спит.
«Может быть, — подумал Блондин, — может быть, он действительно сейчас соблюдает полуденный тихий час и переждал артиллерийский огонь. Странно, почему я все время думаю об Уни? Ведь он уже „старик“. Мы уже столько времени вместе, и я не разу не замечал, чтобы он отсутствовал. Сколько я его уже знаю? С рекрутского времени! С тех пор как инструкторы прозвали его восьмым чудом света! Все тогда ругались, только не Уни. Он улыбался и удивлялся и больше не выходил из этого состояния удивления».
Берлин. Крупный город. Трамваи и метро. Казарма с водопроводной водой, душем и крытым плавательным бассейном. И столовая. И для каждого — постель, а не мешок соломы. И так далее. Для мальчика-пастуха — новый, чужой, прекрасный мир мечты. Но он просто не мог понять, почему инструкторы именно его объявили своим особым другом. И «возвращенец в рейх», и «больная на ноги жертва переселения народов», и как только его еще не называли. Красиво и хорошо, только почему они все кричат и повторяют одно и то же? Рекрут Унэггер знал рейх, естественно, только некоторые его места, зато знал их хорошо. Казарменный коридор, двор и парадную аллею. Уни знал каждый их квадратный сантиметр. И от этого ему не становилось плохо. Естественно, в своих примитивных представлениях выросшего на природе парня он рисовал себе совершенно другие картины «Лейбштандарта», больше имевшие перекос в сторону блестящей формы, парадов, почетных караулов и постов у рейхсканцелярии. Но он принимал и другие стороны, упущенные им. Быть может, горизонтальные упражнения были предпосылкой для более позднего вертикального солдатского существования. Как Богу угодно, так он и будет делать.
Уни был доволен. Он хотел все делать как можно лучше, а в результате все получалось неправильно. Его никто и ничто не могло вывести из себя, он никогда не терял чувства юмора и наблюдал свой новый мир взглядом, о котором инструкторы говорили, что это — «залесная улыбка глаз». Известность в роте ему принес бал-маскарад.
Изобретатель военного маскарада неизвестен. Одно только было точно, что он был весельчаком и знатоком солдатского юмора.
Однажды рота в тиковой униформе построилась в казарменном коридоре.
— Слушать сюда! Вы, стадо свиней! Чтобы отвлечься от служебного однообразия — маленькая шутка. Шутка называется бал-маскарад, ясно? Маскарад является искусством переодевания и в Рейнской области и в Южной Германии продолжается целую неделю. Часто — до полного изнеможения! У нас маскарад проводится следующим образом: по приказу через пять минут рота стоит в полной походной выкладке. Потом через четыре минуты — в парадно-выходной форме! Через две минуты — в спортивных костюмах. Через пять минут — в парадной форме, и так далее. Усекли?
— Так точно, обершарфюрер!
— Соответственно, лучший в искусстве переодевания получит выходной! Остальные участники маскарада будут продолжать переодеваться дальше. Ясно?
Снова громовое:
— Так точно, обершарфюрер!
— Ну, приступим. Рота, смирно! Через пять минут клуб стоит в полной походной форме! По помещениям, бегом!
Участники маскарада побежали по комнатам, срывая с себя по дороге обмундирование, искали, выхватывали из шкафов в спешке не те предметы, ругались, меняли их, что-то теряли, в спешке вытаскивали из шкафов больше, чем было нужно, напирали, толкались, спотыкались, бежали назад и, наконец, хватая ртами воздух, вставали снова в строй в коридоре. Следовали критические взгляды покачивающего головой инструктора, смех, крики. И конечно же, первый оказался не первым, потому что что-то в его снаряжении было не так, как надо. И он, бедняга, чувствовавший себя уже олимпийским победителем, свергался с пьедестала и через пару минут бежал уже вместе с остальными.
— Через три минуты — в спортивных костюмах! Марш!
Тот же самый театр. Только вещи в шкафу уже лежат не так аккуратно, как до этого, выровненные по сантиметрам.
— Через четыре минуты в тиковом обмундировании!
Продолжительность времени менялась в зависимости оттого, как хотел обершарфюрер. Ни один участник маскарада уже не находил те вещи, которые ему были нужны, и теперь начался настоящий маскарад. Только теперь увеличились шансы настоящих мастеров переодевания. Некоторые предметы одежды были надеты одни на другие, смешаны, чего-то было лишнее, чего-то не хватало. И что-то уже было чужое. Возможности комбинаций были безграничны. Появились невообразимые наборы одежды, комичные фантазийные костюмы, точно подходящие под термин «маскарад»! Инструкторы хохотали от удовольствия. Особенно удачные маски премировались.
— Вот вы — выйти из строя. — Толстый от нескольких надетых костюмов участник маскарада вышел из строя. Один наушник головного убора свисал и закрывал глаз.
— Вы что? Косая ночная сова? Солдат?
