Федор Раззаков - Российский футбол: от скандала до трагедии
В 1971 году Красницкий ушел из большого футбола и стал тренером родного «Пахтакора». Потом он тренировал и другие узбекские команды, а в 1986 году был назначен начальником отдела футбола республиканского ДФСО профсоюзов. Несмотря на свое название, должность была малооплачиваемая – всего 135 рублей. Когда Красницкий потребовал пересмотреть свою ставку, его и вовсе понизили – назначили судьей-инспектором чемпионата Узбекистана. Видимо, это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения некогда знаменитого футболиста.
О том, чтобы уйти из жизни, Красницкий стал задумываться за несколько дней до трагедии. Его близкие потом будут вспоминать, что когда в июне 1988-го ему предстояло отправиться в Курган-Тюбе, где он должен был инспектировать очередной матч, он захотел, чтобы в аэропорт его проводила вся семья: мама, жена и дочка. Он произнес многозначительную фразу: «Проводите меня в последний раз». Однако жена, не догадываясь об истинном значении слов мужа, не захотела ехать ни сама, ни дочку не отпустила, мотивируя это тем, что на улице стояла жуткая жара. И Красницкого поехала провожать его мама. В аэропорту Геннадий было направился к самолету, на посадку, но затем вернулся и отдал ей свою спортивную сумку. А на недоуменный взгляд матери ответил: «Мне, мама, она теперь не нужна…»
Трагедия произошла 12 июня 1988 года. Вот как об этом вспоминает В. Гулямхайдаров:
«Я встречал Геннадия Александровича в аэропорту, и весь этот вечер он был на моих глазах. Трезв он был как стеклышко. Но выглядел грустным, подавленным. Расстроился Красницкий после матча и тем, что арбитр из Ташкента повел себя необъективно, „сломал“ нам, что называется, игру. Геннадий Александрович как инспектор встречи оценил его судейство на двойку. Передал по телефону информацию об игре в Ташкент и пошел в отведенный ему номер в гостинице вместе со мной и М. Тунисом.
В номере он продолжал нервничать. Он то и дело снимал свой перстень с пальца, надевал его вновь. Курил одну сигарету за другой. От нескольких наших предложений пойти поужинать отказался.
В номере было две комнаты. Мы находились в гостиной. Вдруг Красницкий порывисто поднялся со своего места, сказал нам: „Ну ладно, прощайте!“ – и быстрыми шагами направился в спальню.
Мы опешили поначалу, но тут же спохватились: „Что-то не то“… Поспешили за ним, но уже увидели в проеме окна лишь ноги скользнувшего, выбросившегося вниз Красницкого.
Смерть его была мгновенной. Он все рассчитал точно, головой целясь в бетонную дорожку, окаймлявшую дом…»
Между тем чиновники от спорта даже мертвого не оставили Красницкого в покое, попытавшись наскоро провести его похороны. Однако бывшие товарищи покойного по «Пахтакору» наплевали на запреты: подняли гроб на руки и пронесли его вокруг того самого поля стадиона «Пахтакор», на котором Красницкий когда-то забил столько красивых голов.
«Железный конь»
За последние два десятилетия в результате автомобильных аварий из жизни ушли несколько известных футболистов. Открывает этот список бывший игрок тбилисского «Динамо» и сборной СССР Виталий Дараселия. Трагедия произошла в декабре 1982 года. Незадолго до этого Дараселия купил себе новый автомобиль и решил его обкатать. Вместе с ним на горную трассу выехал и опытный инструктор. Они ехали через перевал, и на одном из участков «серпантина» Дараселия не справился с управлением. Автомобиль рухнул с обрыва в горную реку. Инструктора нашли сразу, а вот тело Дараселии унесла река. Глава Зестафонского района Мамука Асланишвили бросил на поиски футболиста сотни людей. Спустя 13 дней тело Дараселии было найдено. Хоронили его в Грузии как национального героя.
Девять лет спустя погиб вратарь футбольного ЦСКА (1987—1991) Михаил Еремин. Он погиб на взлете своей спортивной карьеры. Он стал чемпионом России-91, обладателем Кубка России по футболу. Впереди маячил долгожданный отпуск, который он собирался провести с молодой женой и маленьким сыном на юге. Но не сложилось.
В тот роковой день 30 июня 1991 года Михаил вместе со своим старшим братом Игорем и приятелем отправились на машине за город. За руль автомобиля, принадлежавшего Михаилу, сел приятель. Трагедия произошла неподалеку от местечка с совсем не романтическим названием Черная Грязь на шоссе Москва – Ленинград. На изгибе трассы у ереминского автомобиля внезапно лопнула шина. И его вынесло на встречную полосу. О последствиях лобового столкновения рассказывали потом сотрудники ГАИ: пришлось разрезать эту искореженную груду металла, чтобы извлечь оттуда людей. Находившийся за рулем приятель Еремина погиб мгновенно, сам Михаил еще неделю боролся за жизнь в реанимации одной из столичных клиник. Увы, медицина оказалась бессильной.
Еремина наградили золотой медалью чемпионата России посмертно. Получать поехал брат Игорь. Та церемония награждения переросла в вечер памяти Михаила. Игроки ЦСКА того состава поклялись ежегодно навещать могилу своего товарища.
Между тем над вратарями футбольного ЦСКА витает какой-то рок. Спустя десять лет после гибели М. Еремина при трагических обстоятельствах ушел из жизни еще один армейский вратарь – Сергей Перхун. В игровом столкновении в матче «Анжи» – ЦСКА он получил страшный удар в голову и спустя несколько дней умер в реанимации.
Трагедия в Лужниках
20 октября 1982 года жуткая трагедия произошла во время международного матча по футболу между московским «Спартаком» и голландским «Хаарлемом» в Лужниках. Часть зрителей на трибуне «С» за несколько минут до финального свистка устремилась к выходу. Однако милиция перегородила один из двух выходов, и огромная толпа людей оказалась в узком пространстве. Тут, на беду, «Спартак» забил гол, и часть толпы ринулась обратно. Кто-то из людей упал внизу лестницы, а сверху напирали: образовалась пробка, и произошел эффект насоса. Сжатие толпы продолжалось минуты полторы – и все было кончено. В этой давке погибли 66 человек, 61 человек был покалечен. Причем у трупов не было переломов, все погибли от сдавления грудных клеток и животов. Большую часть погибших составляли подростки.
Расследовать это дело было поручено следователю столичной прокуратуры Александру Шпееру. Он вспоминает: «О трагедии я узнал, явившись утром 21 октября на работу в прокуратуру. Это был всеобщий шок. Всех угнетало количество погибших, да еще, по сути, в центре Москвы. Я тут же поехал в Лужники и осмотрел место: заледеневшие трибуны, лестницу с разогнутыми перилами. Помню, кое-где еще валялась чья-то обувь, другая мелочь…
Мне сразу дали огромную бригаду, человек 15 следователей, и начались бесконечные допросы. Было решено опросить максимум милиционеров и солдат, поэтому их привозили к нам чуть ли не повзводно. Вообще в те дни прокуратура ходуном ходила. Коридоры были забиты плачущими матерями погибших детей, нам приходилось заниматься тем, что не входило в наши обязанности: договаривались с кладбищами, звонили в морги, просили для кого-то помощи в Моссовете. Когда в прокуратуру приехали жены арестованных вскоре директора Большой спортивной арены Виктора Кокрышева и коменданта БСА Юрия Панчихина, мы, слава богу, догадались увести их на другой этаж. А то не миновать бы беды. Такая была атмосфера…»
