Владимир Ильин - Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта
Когда ушла и вторая колонна машин, нагруженных углем, я принял решение проверить бдительность немецких солдат. Отойдя от группы этих рабочих за лежащий на земле котел и оправившись там, я обнаружил, что никто из солдат не обратил на меня никакого внимания. Тогда я зашел за одно из зданий шахтных построек, где в это время клали кирпичную кладку женщины. Одна из них, увидев меня, сказала:
— Что, милый, бежишь? Давай, давай скорее, иди вон по той улице поселка. Туда уже двое ваших ушли, догоняй их!
Услышав эти сочувственные нам, пленным, слова женщины, я уверенным и быстрым шагом пошел в направлении, указанном ею. Дойдя до конца улицы и выйдя в степь, я увидел там маячившие две фигуры ушедших товарищей. Я окликнул их. Они остановились, поджидая меня. Подойдя ближе, среди них я узнал моего друга Афанасия, а второй товарищ мне был незнаком. Они уже успели в крайних домах поселка попросить несколько кукурузных початков и теперь за обе щеки уплетали кукурузу. Поделились со мной, и мы быстрым шагом пошли на север от поселка, необычайно радуясь своему избавлению от плена. Снова мы были на свободе. Нам даже не верилось, что так легко удалось бежать от немцев.
— А что, если за нами будет погоня, когда немцы обнаружат наше отсутствие? — сказал кто-то из нас.
— Да кругом степь, лесов нет, и нас будет очень легко найти, — ответил я.
Мы прибавили шагу. В этот день мы шли до глубокой ночи, пока от усталости не свалились в одну из скирд соломы, стоящей одиноко в степи. На другой день мы зашли в один из населенных пунктов, чтобы достать себе что-нибудь поесть. Договорились собраться в конце улицы этой деревни. Больше часа мы с Афанасием ждали третьего товарища, но, так и не дождавшись, пошли дальше вдвоем. В пути у нас было очень много времени, чтобы хорошо познакомиться друг с другом. Правда, малознакомому человеку я не стал рассказывать всех подробностей о себе. Лишь сказал ему, что я из Тульской области и иду на родину к родителям.
— Я женат, — доложил мне Афанасий. — У меня жена сельская учительница. Мы недавно поженились. Детей пока у нас нет, есть свой дом. Жили мы с ней хорошо. Я работал трактористом в МТС. Меня люди знают почти во всех деревнях Советского района Курской области. МТС находилась на станции Кшень, где был и наш районный центр. От деревни, где мы жили, эта станция и МТС были совсем недалеко.
Как я потом установил, Афанасий в вопросах географии был совершенно неграмотным человеком. Он абсолютно не представлял, в какую сторону нам нужно идти, через какие примерно крупные города должен был проходить наш путь, чтобы прийти ему на свою родину. Поэтому маршрут нашего движения прокладывал я. Наученный горьким опытом, я старался теперь держаться глухих мест, вдали от больших городов и поселков. Шли мы все время только по проселочным дорогам, обходя стороной различные, даже маленькие города. Пока мы двигались степной местностью. Населенные пункты были один от другого на очень больших расстояниях, до 15 и даже до 30 километров. Все время стояла теплая солнечная погода. Каждый день мы проходили по 40–45 километров. Ночевали в степи, в стогах сена или в скирдах соломы, а иногда нам удавалось останавливаться на ночлег и в небольших населенных пунктах.
Дорогой я предлагал Афанасию где-нибудь попытаться узнать, нет ли здесь местных партизан, чтобы с ними соединиться и воевать против немцев. Афанасий соглашался со мной, но в то же время говорил:
— А где же ты здесь, в степи, найдешь партизан?
— Да, Афанасий, здесь, конечно, едва ли есть партизаны. А вот когда начнутся лесные массивы, то как, пойдешь тогда со мной к ним?
— Ну, если где будут леса, тогда другое дело. Но лесов-то пока даже маленьких не видно.
На этом наш разговор о партизанах и кончался. Мы шли изо дня в день, ускоряя свой шаг. Уже прошли восточнее Старобельска, приближались к Ровенькам, Воронежской области, а больших лесов и в помине не было. Пока стояла хорошая, теплая погода, мы спешили, так как наступил уже октябрь месяц. Где-то под Валуйками нас застал сильный ливень. Промокшие с ног до головы, мы, совершенно замерзшие, к вечеру пришли в одну небольшую деревню. Еще продолжался сильный дождь, когда мы постучались в одну из хат этой деревни. Дверь открыли два старых человека, видимо, супруги. Увидев нас, посиневших от холода и сильно промокших, старушка всплеснула руками и заохала:
— Батюшки! Сынки вы мои! Да какие же вы мокрые! Вы же совсем замерзли. Идите скорее в хату и давайте раздевайтесь. Старик! Ты чего стоишь, давай скорее какую-нибудь сухую одежду, — прикрикнула она на него.
Переодетые во все сухое, мы сидели за столом и пили горячий морковный чай с молоком и медом, ели борщ, заправленный сметаной. А в это время наша гостеприимная хозяйка со слезами на глазах рассказывала:
— Вот и наши сынки где-то сейчас на фронте. Может быть, уже и нет их в живых, сложили они свои головушки, воюя против этих фашистов.
Утирая свои слезы уголками головного платка и продолжая рассказывать о своих сынах, она сняла со стены фотографию двух молодых людей, с которой глядели два веселых, жизнерадостных юных парня, очень похожих на своего отца. Это их дети.
— А вы теперь куда путь держите? — спросил нас стоящий рядом со своей женой и до того молчавший старик.
Я решился пойти на откровенность и ответил ему:
— Отец! По правде сказать, мы ищем партизан. Не слышно ли здесь у вас чего о партизанах?
— Здесь их нет. Если где и есть, то это там, где есть леса. А у нас ведь кругом степь, да и фронт не так далеко. По утрам слышно, как гудит где-то на востоке. Бьются там наши сыны, — с грустью закончил он.
По-отечески обогретые лаской, мы крепко заснули под крышей этого дома. И ночью мне снился сон, как будто я дома и совсем еще маленький. А надо мной, лежащим в теплой мягкой постели, склонилась моя мама и улыбается своими добрыми глазами. Счастливый и бодрый, я проснулся. Наша одежда была высушена и даже постирана заботливыми материнскими руками этой старой женщины. Нас снова покормили добрые старики и проводили в дальний путь. Мы расставались с ними, как с родными людьми. Старушка даже перекрестила нас на прощание. У меня невольно навернулись слезы на глазах от проявленной к нам сердечности и такой необычайной доброты стариков. Всю дальнейшую дорогу мы были под впечатлением этой встречи с ними.
— Вот видишь, Афанасий, какие у нас люди. Разве их сможет победить гитлеровская армия? Сколько мы с тобой идем по нашей стране, уже прошли, наверное, километров четыреста, и какие везде добрые люди. Как они встречают нас, попавших в беду. Но они надеются, что мы снова вступим в бой с этими фашистскими гадами. Правильно я говорю?
