Валентин Лесков - Сталин и заговор Тухачевского
Слова Тухачевского были записаны румынским дипломатом, заведующим отделом печати румынского посольства в Париже Э. Шакананом Эссезом, который также присутствовал на банкете в советском посольстве. А бывшая в числе гостей известная французская журналистка Женевьева Табуи, выросшая в католической и националистически настроенной семье и находившаяся в родстве с двумя знаменитыми дипломатами братьями Камбонами (ее дядья), писала потом в своей книге «Меня называют Кассандрой»: «В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон короля Георга. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он не переставая повторял:
— Они уже непобедимы, мадам Табуи!
Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный ему немецкими дипломатами, которым нетрудно было сговориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали посольство: «Надеюсь, что не все русские думают так». (Тайная война против Советской России, с. 330-331.)
Это свидетельство, конечно, важно. И очень интересно то, что все сторонники Тухачевского всегда трусливо его обходят! Делают вид, будто его не существует! Едва ли такая позиция говорит в их пользу!
Следует привести еще одно интересное свидетельство. Герман Геринг, 2-е лицо в Германии, на секретном совещании с промышленниками в конце 1936 г. сказал им:
«Битва, к которой мы приближаемся, требует огромных промышленных мощностей. Единственной альтернативой является победа или гибель. Мы живем в такое время, когда решающая битва близка. Мы находимся на пороге мобилизации, и мы уже в состоянии войны. Единственное, чего недостает, так только стрельбы». (И.Д. Овсяный. Тайна, в которой война рождалась. М., 1971, с. 133.)
Совершенно ясно, что так говорить мог лишь тот, кто был в курсе тайных замыслов Тухачевского, составной частью которых являлась немецкая военная интервенция — для поддержки заговорщиков и военного переворота в Москве. Именно поэтому Геринг и говорит очень прозрачно:
«Мы находимся на пороге мобилизации, и мы уже в состоянии войны».
Чрезвычайно любопытно отметить еще следующее. К маю 1937 г. в Германии — под эгидой Геббельса — была выпущена антисоветская пропагандистская картина — «Враг № 1», поносящая марксизм и большевизм, говорящая о близкой расплате за еврейские преступления, совершенные в России, о том, что русская армия защитит свой народ.
Поднятая в печати свистопляска и вполне определенная закулисная деятельность властей (увеличение числа лагерей, ускоренное формирование частей СС, подготовка «Красного Креста» и «Гитлерюгенда») не прекращались до конца 1937 г. А в ноябре 1937 г. Геббельс дал указание не выносить в печать на обсуждение приготовления, идущие в НСДАП и «Гитлерюгенде».
Что же, и это «совпадение» — случайность?! Но почему фильм появляется как раз перед предполагаемым выступлением Тухачевского?! Это самая настоящая психологическая подготовка народа к вполне определенным событиям!
Вывод из сказанного абсолютно однозначен! Если такой вывод отрицать, то что могли означать на деле слова Тухачевского, обращенные к министру иностранных дел Титулеску, с которым он оказался рядом, конечно, не случайно? Чего он добивался? Чтобы понять это, надо хотя бы в двух словах коснуться советско-румынских отношений той поры, обстановки в Польше и Германии и дать характеристику самого Титулеску, игравшего в ту эпоху очень значительную роль. Мадам Табуи вспоминает о нем так:
«Беспорядочный в своих манерах, но с холодным разумом, сбивчивый в словах, но методичный в действии, с суждениями зачастую парадоксальными, но всегда основанными на знании документов и всестороннем знакомстве с международным правом, Титулеску всегда сбивал своего собеседника с его позиции! „Этот министр маленькой страны делает большую политику“, — постоянно говорит Эррио, добавляя: „Какой удивительный человек! В области внешней политики он пустился в путь на утлом челне, который он, однако, ведет как линкор, что же касается внутренней политики, то он сидит верхом на прогнившей доске, которой он, в конце концов, придаст твердость скалы. Какой удивительный человек“.
В полдень на всех этажах Кэ де'Орсэ слышится оглушительный голос Титулеску:
— Если Франция отказывается от своей священной миссии защитницы малых держав, мы обойдемся без нее. Боги еще не настолько забыли нас, чтобы мы не смогли найти более лояльных и более смелых друзей! И даже если бы мы остались одни, — мы не склонились бы перед решением вашего Клуба мира! Что же касается меня, то моей миссией является откровенно предупредить вас, что пересмотр договоров будет означать войну, за которой последует большевизация Европы!
Леже и Бонкур, когда им удается вставить слово, пытаются объяснить Титулеску французскую тактику.
Но ничто не убеждает проницательного румына, который наносит визиты всем французским политическим деятелям, чтобы выразить им свой гневный протест:
— Однако диктаторские режимы начинают производить сильное впечатление на парламентские круги Бурбонского дворца! Кое-кто подвержен соблазну ждать от Гитлера и Муссолини больших благ».
Но буржуазные политики вовсе не были склонны рассматривать всерьез резкие слова и угрозы Гитлера. Как они смотрели на него, об этом говорят некоторые высказывания. Например, лорд А. Киркпатрик, советник английского посольства в Берлине, рассуждал так ( 1936 г.):
«Многие политические деятели посетили Германию в предвоенные годы и совершили ту же ошибку, хотя и в различной степени. Они рассматривали Гитлера как политического деятеля, принадлежащего к той же школе, что и они, может быть, более возбудимого и опасного, но родственного им. Все они считали, что удастся заставить его прислушаться к голосу разума, и что если дела зашли в их нынешний злосчастный тупик, то это в значительной мере в результате того, что с ним плохо обращались. Все они искали случая, чтобы доказать ему, что Германия может осуществить свои законные притязания, не прибегая к силе».
Показательно и второе высказывание, принадлежащее лорду Лотиану, в прошлом редактору влиятельного журнала и личному секретарю Ллойд Джорджа, члену палаты лордов, заместителю государственного министра по делам Индии (1935):
