Василий Минаков - Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Это — кроме Севастополя, аэродрома у Херсонесского маяка, где майор Чумичев возглавлял легендарную шестерку бомбардировщиков 5-го ГАП и откуда пошло в полку это славное слово — «севастополец»...
* * *
Таманский полуостров закрыт облачностью. Выйдя на озеро Абрау-Дюрсо, звено берет курс к цели. В облаках появились окна, сквозь них просматриваются лиманы. Враг встречает нас сильным зенитным огнем. Несколько доворотов, и бомбы отделились от наших самолетов. Затем над улицами оккупированной Тамани будто закружились стаи белых птиц — Панов и Жуковец сбросили кипы листовок. Ведущий умелым противозенитным маневром выводит звено из зоны огня...
Едва приземлились — приказ. Налет на Тамань повторить. Самолеты быстро осмотрели, заправили, подвесили в кассеты осколочные бомбы. Но погода настолько ухудшилась, что пришлось задержаться. Так до вечера и просидели в пятнадцатиминутной готовности.
* * *
За ужином меня ждал сюрприз. В столовую вошел майор Стешенко и от всей эскадрильи тепло поздравил меня с днем рождения. А я и сам-то о нем не вспомнил! Дела... Оказывается, все было заранее подготовлено. Степан Афанасьевич провозгласил тост. Ребята подходили, чокались, жали руку...
Потом пели песни. Довоенные, фронтовые. О таланте своего штурмана я знал еще в тридцать шестом полку, но послушать его все как-то не доводилось. А оказалось, Гриша уже и тут — знаменитость. И какой репертуар! Пел на заказ любое. А заказам не было конца: песни из памятных кинофильмов, довоенные танго, Утесов и даже Шульженко...
И баянист — стрелок-радист Жора Пешехонов — оказался под стать солисту. [109]
Задушевный получился вечер. Будто побывали в родных местах, в довоенной своей незабываемой юности...
Зайдите на цветы взглянуть —
Всего одна минута, —
Приколет розу вам на грудь
Цветочница Анюта...
После, когда освободили Крым, мы узнали, что эта песня служила паролем крымским партизанам...
На следующий день метеосводка обрадовала. Пять подготовленных самолетов ожидали команды на вылет. Возглавить группу решил сам командир полка.
Последние указания, напоминания о том, что противовоздушная оборона Тамани усилена противником. Бомбометание с ходу, противозенитный маневр...
— По машинам!
Вместо заболевшего Панова со мной опять летит Павел Лелеко из экипажа Бабия. Мое место в боевом порядке пятерки — правый ведомый, за мной капитан Козырин; в левом пеленге майор Черниенко и капитан Бесов. Опытнейшие летчики, отлично сколоченные экипажи. Со всеми я уже успел слетаться, понимаем друг друга с полуслова. Меньше других знаком летящий сейчас за мной Федор Козырин — заместитель командира третьей эскадрильи. В полк он тоже прибыл из другой части, 119-го морского авиаполка, вооруженного маленькими самолетами-лодками МБР-2, которым командовал Канарев. Серьезный летчик. Подтянут, суховат и этим похож на своего неизменного командира. Быстро переучился, уверенно овладел новой техникой и тактикой, завоевал уважение подчиненных.
Рассказывают о нем немало.
Однажды вылетел на разведку к вражеским берегам вдвоем со своим другом, начальником связи эскадрильи капитаном Некрасовым, который часто летал с ним в качестве [110] стрелка-радиста. На обратном пути их перехватила пара вражеских истребителей. Завязался неравный воздушный бой. Козырин маневрировал, Некрасов отбивался пулеметным огнем. Чудом ускользнули, но мотор самолета был поврежден. А на МБР-2 второго мотора нет. Машина катастрофически теряла высоту. Перед экипажем стал выбор: повернуть к берегу и выброситься на парашютах или сесть на воду и ждать помощи. Берег был рядом, не вражеский, свой. Море опасно штормило...
— Будем спасать машину, — сказал Козырин. — Нельзя изменять ей — заслуженная старушка!
Некрасов молча согласился.
Собрав все свое мастерство, Козырин посадил самолет на вздыбленную в пенистых волнах воду. Некрасов выскочил из кабины и, взобравшись на плоскость, стал уравновешивать машину на очередной волне...
Многое пришлось пережить им. Штормило море, каждую минуту готовое опрокинуть утлое крылатое суденышко, пролетали вражеские разведчики и бомбардировщики...
Но помощь пришла. Через сутки плавающий самолетик был обнаружен нашими катерами.
«Заслуженная старушка» была спасена, оба летчика получили от командующего ВВС ЧФ скромную памятную награду — именные часы.
* * *
Безоблачное небо не предвещало хорошего: пятерка бомбардировщиков, летящих без прикрытия, рискует стать соблазнительной целью для вражеских истребителей.
После взлета и сбора группы Канарев круто повернул в море. Замысел ясен: лететь вне видимости берега, попытаться подойти к цели насколько возможно неожиданно.
К Тамани подошли со стороны моря на высоте около [111] пяти тысяч. Это помогло избежать встречи с «мессерами». Однако зенитчики противника успели поставить заслон на дальних подступах. Небо буквально вскипало от сотен разрывов. Казалось, немцы успели за ночь стянуть сюда крупнокалиберную зенитную артиллерию со всего побережья.
На этот раз Канарев открылся другой своей стороной — непреклонным упорством. Опытный тактик, он сразу смекнул, что противозенитный маневр позволит выйти из зоны массированного огня на большой площади лишь на минуту, и продолжал вести группу прямо на цель. Время в такой обстановке играло большую роль, чем любые маневры. Расчет на высоту, на рассеивание снарядов, на то, что зенитчики не успеют как следует пристреляться. Конечно, риск. Но... другого выхода нет.
Взглядываю на Гришу: сброс — по сигналу ведущего. Прижимаюсь к машине Канарева настолько, что вижу: командир одобрительно кивает мне головой. Держись, Минаков, все идет как надо!
Гриша стоит на коленях, не отрывая взгляда от бомболюков головной машины... И вдруг с немыслимым грохотом валится набок! Самолет вздрагивает. От падения его тела?.. Возвращаю себя в реальность, оглядываюсь: справа по курсу отдаляется черный букет разрывов...
— Штурман, ранен?
Гриша приподнимается на локтях — перекошенное лицо, руки в крови, правая нога неестественно вытянута...
Из бомболюков ведущего сыплются бомбы. Ну!.. Гриша, родной... Самолет вздрагивает, «вспухает»... Слегка отжимаю штурвал и вижу: Гриша окровавленной рукой поворачивает рукоятку, дублируя сброс по-аварийному...
Канарев левым разворотом уводит группу в сторону моря, вокруг продолжают сверкать разрывы. Я отстаю. [112]
Увеличиваю обороты до максимальных, перевожу винты на малый шаг. Кричу Грише, чтобы закрыл бомболюки.
