Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
Через пару часов пресс-конференция писателей. Всяких предвыборных историй ребята из штаба Лебедя порассказали тьму. За чаем ли в кафе, во время ли перекуров, вспоминаются разнообразные случаи, каждый из которых мог бы стать эпизодом в романе. Вывешивается афиша о приезде Лебедя, а потом объявляется: «Лебедь не приедет. Он, как обычно, обещаний не держит». Сегодня утром, опять по рассказам, в пятнистую омоновскую форму переодели каких-то бомжей и послали их, якобы от лица сторонников Лебедя, бить тех, кто «за Зубова». В гостинице, где живут и враждующие стороны, и средства массовой информации, говорят, только что сменили охрану. Вместо покладистых местных мальчиков, которые понимали, что им потом жить с теми же людьми, поставили специально выписанных московских громил. Но это тоже по рассказам. Я просто всего этого не наблюдаю. Я всей душой сочувствую Александру Ивановичу, но интересно, что рассказывают в штабах его противников. О последних рассказывают такое. После проигрыша в первом туре в администрации тырят чайники и списывают компьютеры. Думаю, что все это довольно реально.
Писать дневник постараюсь аккуратно. Перед пресс-конференцией волнуюсь. У меня, в отличие от Героя Социалистического Труда Проскурина и лауреата Государственной премии Сорокина, особый статус — я государственный чиновник. Мне надо говорить так, чтобы не навредить институту.
Все прошло весьма благополучно. Мы распределили роли. Я тактичный въезд, обоснование, общетеоретическую часть, не переходя особенно на личность Лебедя. Рассказ об институте. Петр Лукич — основную, с воспоминаниями о Приднестровье, заслугами, рассуждениями о природе власти, чем — по его словам — он занимался в своих книгах, а Валентин Васильевич — общепрактический плач: Россия, любовь к ней, страдания русского народа, кризис. На пресс-конференции в гостинице «Октябрьская» и телевизионщики, и газетчики вопросов особенных не задавали, все прошло вяловато, хотя и точно, по крайней мере наши хозяева были довольны.
После обеда поехали в Дивногорск. Город времен моей юности, когда я здесь побывал, я не помню, но сейчас он кажется мне удивительно прекрасным. Красивый, советской поры ДК, потрясающий вид на отроги Саянских гор по берегам, на сам Енисей. Об уровне богатств недр и качестве строительства: весь туалет в ДК облицован мрамором, отдельными небольшими плитами. И стены до потолка, и стены в кабинах.
Природа величественна и грандиозна. Когда же человек с его чувствованием встанет вровень с ней! Народа на встрече было немного, видимо, городское начальство не захотело светиться, а так втихомолку нас поприветствовало. В городе, естественно, безработица, учителям и сфере культуре платят за январь-февраль и говорят об этом, как о достижении. Наших речей не перелагаю, потому что с теми или другими вариациями они были, как и утром. Значительно труднее окажется завтра, где мы встретимся с зубовской аудиторией. Здесь все были наши союзники, ибо Дивногорск на 51 % проголосовал за А.И. Команда, кстати, его обожествляет.
После выступления в том же ДК поужинали в ресторане-буфете. Были все свои, а кроме нас троих, москвичей, оба наших руководителя, и Владимир Леонидович, и Валерий — выпускники Литинститута. Был еще Анатолий Буйлов, который живет возле Дивногорска. У него пятеро детей, хозяйство на одном гектаре. Тот самый великий тигролов. На одном из съездов он еще мне не понравился своей активной, кричащей русской позицией. Здесь он был скромен, умен, уместен. В разговоре сказал, что хотел бы еще парочку деток, но жена болеет, ей тяжело, а государство, вместо того чтобы помогать семьям, как у него, больше мешает. Рассказал о своем старшем сыне, плотнике. Он собирается его женить, но до этого старший сын должен на этом же семейном гектаре построить своими руками дом. Сын сейчас с увлечением этим занимается, вкладывая каждую заработанную копейку в свое строительство. И за столом, и в машине много читали стихов.
Последняя за этот день деталь. Зачем-то остановились возле аптеки. Вижу на дверях, на обеих створках, объявления — на одной: «Лечебные бальзамы Востока»; на другой (такого же размера буквы, набранные на компьютере): «Презервативы производства США, 25 видов. Студентам скидка 10 %». Захотелось выйти из машины. Войти в аптеку и спросить: «А есть ли скидка для аспирантов?»
12 мая, вторник.
Сначала попытаюсь просто назвать события: утром ходили по набережной, заходили в историко-культурный центр — бывший музей В.И. Ленина. Моя «пруха» продолжается, я многое узнал к книге. Кораблик «Св. Николай» — на нем Ленин ехал до Минусинска, но на этом же судне проделал какую-то часть пути, возвращаясь обратно после кругосветного путешествия, и цесаревич Николай, ставший потом Николаем II. Узнал, что Ленин ехал за свой счет по ходатайству своей матери Марии Александровны, которая впоследствии за сыном не поехала. Следовавшие в ссылку подельщики ехали в обычном «арестантском» вагоне. Шушенское, оказывается, совсем не на берегу Енисея. Оказалось, что и Ленина определили в ссылку в Иркутск. Генерал-губернатор делал объезд губернии и оказался в заштатном Красноярске, в котором к нему и обратились с прошением.
На набережной стоит памятник Чехову. Еще раз я полюбовался этим удивительным городом. Много километров вдоль реки: три-четыре улицы на одном берегу и три-четыре улицы на другом.
Незабываемым был рассказ Толи Буйлова о ловле тигров. Все это невозможно вместить ни в литзапись, ни даже в роман. Устный рассказ. Как выслеживают, как ловят, как пеленают, как ночуют возле нодии, срубленной из высохшей кедровины — такая нодия способна гореть около суток, ровным, словно газовым пламенем, и прочее. Толя удивительный человек, во время нашего похода он все время приводил разные случаи и истории, в том числе много рассказывал о Викторе Петровиче Астафьеве. Замечено, что Астафьев подписался под письмом 42-х последним, только разыскали. Астафьев похоронил дочь и возле ее могилы на сельском кладбище в Овсянке загородил и забетонировал, чуть ли не сотку земли — видимо, готовил мемориал для себя. Попутно, оттолкнувшись от моего словечка «мемориал», кто-то рассказал, что Кугультинов, которому его президент выдал деньги на дом, построил вместо дома мавзолей. Очень наш писатель озабочен не оставить судьбе ничего случайного: бессмертие при жизни.
Потом ездили на встречу в техникуме лесообрабатывающей промышленности. Аудитория трудная. Мальчики и девочки накачаны взрослыми против Лебедя. Я довольно долго говорил о самостоятельности мышления, о необходимости думать. Подходили учительницы и потихонечку говорили, подбадривая нас, что они за Лебедя. Но тем не менее из-за страха проглядывает стремление сделать самостоятельный выбор, и гордость за этот самостоятельный выбор. Стипендии студентам не платят. Мы с директором поплакали друг другу в жилетку, что знаем: сколько у кого на территории канализационных колодцев, и сколько стоит крыша. Бюджет не оплачивает ни содержание помещения, ни коммуналку, ни формирование библиотеки, ни существование спорта для студентов, ни командировочные, ничего, кроме зарплаты для педагогов и персонала (с многомесячными задержками) и стипендии. Стипендии тоже задерживают. Интересно, что когда я выступал перед студентами и преподавателями и попытался объяснить студентам ту цепочку экономических взаимоотношений, которая и приводит к таким ситуациям, — они этого не понимают. Они не пытаются решить несложную задачку. Почему раньше было, а теперь нет, куда все подевалось. Большинству из них по команде свыше преподаватели внушили, что демократия, современная жизнь — это Зубов.
