Виктор Петелин - Жизнь Шаляпина. Триумф
Как хорошо, что он плывет в Америку, свободную страну, богатую, и как хорошо, что у него много контрактов подписано, значит, жизнь его снова будет обеспечена, но только удастся ли ему на следующие гастроли взять всю свою семью, хотя бы петербургскую… Московская еще не готова уехать, мальчики и Танюшка заканчивают учебу в средней школе… Как тяжко было все это время жить на две семьи: живешь в Питере, сердце болит о московских детях, да и Иола Игнатьевна по-прежнему близка ему; приедешь в Москву, все время думаешь – а как там в Питере. Извелся, измотался душой, сердце стало побаливать, уж не говоря про сахар, которого прибавилось в крови… Годы, годы стали давать о себе знать… И как хорошо, что советские власти одумались и свернули вновь на дорогу цивилизованных народов. А то ведь три с половиной года тому назад, как только взяли власть в свои руки, так сразу же объявили, что строят коммунизм, решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Заключили Брестский мир, отдали пол-России, надеялись тем самым отодвинуть военную опасность, а крестьян принудить по разверстке отдать нужное властям количество продуктов, и главным образом хлеба, а власти его распределят по заводам и фабрикам, – и выйдет в России коммунистическое производство и распределение. Но крестьяне думали по-иному, их не удалось уговорить, более того, под нажимом советской власти крестьяне качнулись на сторону белых повсеместно, поддержали Колчака, Деникина, Юденича, которые зажали Москву и Петроград в кольцо блокады, вот-вот думали взять обе столицы и полностью разделаться с большевиками. Социалистический учет и контроль, возражал Горький, нельзя вводить, когда республика была ослаблена отчаянным военным положением, когда сама советская власть висела на волоске, а большевики стали экспериментировать и действовать по азбуке марксизма, не учитывая конкретного практического опыта реальных событий. Главной задачей и целью считали как можно быстрее уничтожить классы помещиков и капиталистов, а заодно с ними и кулаков. Ленин, Троцкий, Зиновьев и другие деятели большевиков призывали свергнуть эти остатки средневековья, очистить Россию от этого варварства, от этого позора, от этого величайшего тормоза всякой культуры и всякого прогресса в нашей стране. И действительно, эту чистку проделали гораздо решительнее, быстрее, смелее, успешнее, шире и глубже, чем Великая французская революция свыше 125 лет тому назад. Во времена красного террора было уничтожено много тысяч рядовых и выдающихся помещиков и капиталистов, в сущности, сняли голову России, а потом, вот в эти дни, стали плакать по волосам, обвиняя себя в ошибках того времени… Одумались тогда, когда из России началось повальное бегство лучших ее сыновей: ученых, артистов, писателей; одумались тогда, когда всемирно известный ученый-физиолог Павлов написал Ленину письмо с просьбой выпустить его за границу, ибо в России он умирает с голоду и не может продолжать свои эксперименты; одумались тогда, когда революционный Кронштадт потребовал удалить большевиков из Советов, и прочая и прочая… Догматики и фантазеры, стоявшие у кормила власти в России, поставив перед собой цель очистить социальные отношения от средневековья, от крепостничества, от феодализма, настолько перестарались, что за эти годы, да какие там годы, за несколько недель, как сами они хвастались, начиная от 25 октября 1917 года до разгона Учредительного собрания 5 января 1918-го, новые правители сделали в этой области в тысячу раз больше, чем за восемь месяцев своей власти сделали буржуазные демократы, либералы и меньшевики с эсерами после Февральской революции…
Уничтожили, вычистили «авгиевы конюшни» прежней стабильной жизни, где, конечно, не все было хорошо, но много было и замечательного, крепкого, устойчивого… Все разом было разрушено, даже императорские театры хотели уничтожить и заменить их пролеткультовскими… Вот была бы потеха… Выкинув монархическую нечисть, как никто и никогда, ни в какие революции не совершал, новые власти хвастались, что не оставили камня на камне, кирпича на кирпиче в вековом здании сословности… Демократ Керенский восемь месяцев искал пути соглашения с помещиками и капиталистами, а новые власти в несколько недель и этих помещиков, и все их традиции смели с лица русской земли. Не ему, крестьянскому сыну, ратовать за привилегии дворянского и помещичьего класса, но вырывать с корнем помещиков – значит вырывать целые пласты вековой культуры… Лить кровь, уничтожать библиотеки, архивы, здания, мебель, уничтожать материальную культуру целых столетий… С какой гордостью вожди пролетарской революции заявляли о том, что они довели борьбу с религией до конца… И опять пулеметный огонь был самым важным и решающим средством в борьбе с религией… Пулеметный огонь и сейчас важнейшее средство в достижении целей пролетарской революции… Только вот восстал Кронштадт, восстали в Сибири, в Тамбове, заволновался снова Дон, Украина, Кубань… И поняли большевики, что пора отступить к исходным позициям буржуазно-демократической революции… Хотели указами и приказами наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Только спустя три с половиной года поняли свои ошибки и стали строить коммунизм, понимая, что предстоит преодолеть ряд переходных ступеней. Сначала нужно достигнуть государственного капитализма, заинтересовать трудящихся в своем труде… Сначала необходимо поощрять личный интерес, личную заинтересованность, потом на хозяйственном расчете необходимо построить прочные мостки, ведущие в мелкопоместной стране через государственный капитализм к социализму… И для этого надо усердно, внимательно, усидчиво учиться «новой экономической политике», новому отношению к потребностям народа… Как хорошо говорил министр внешней торговли Красин о новой экономической политике: «Пролетарское государство должно быть осторожным, рачительным, умелым хозяином, исправным оптовым купцом… Вроде бы оптовый купец – это такой экономический тип, как небо от земли далекий от коммунизма. Но это неправда, это именно одно из живых противоречий переходного периода от государственного капитализма к социализму и коммунизму… Личная заинтересованность поднимает производство, появляются излишки товаров, которые нужно продавать. А для этого развивать торговлю… Оптовая торговля объединяет миллионы мелких крестьян экономически, заинтересовывая их, связывая их… А после этого необходимо выходить и на международную арену, предлагая свою продукцию… Мы преодолели Колчака, Деникина, Юденича, победили иностранную интервенцию, заключили мир с Польшей, победили мучения переходного периода, голод, холод, разруху, мы и научимся торговать с международным капиталом…» Красин говорил о своих успешных переговорах с Англией, вроде налаживаются торговые отношения и с Америкой… Хорошо бы, а то Советская Россия стоит каким-то особняком, на советский паспорт смотрят с каким-то неподдельным ужасом, смотрят как на прокаженного… А станут торговать, тут уж каждый понимает свою выгоду: получает наше сырье, работают заводы, полная занятость населения и прочая и прочая… Все тот же Красин уже без всякого испуга говорил и о том, что в производстве товаров могут участвовать и капиталисты, рядом с русскими большевиками и капиталистами будут и иностранные капиталисты, концессионеры и арендаторы, они будут у нас вышибать сотни процентов прибыли, они будут наживаться около нас… Пусть наживаются, а мы должны учиться у них хозяйничать, только после этого мы можем построить коммунистическую республику… И опять без пулемета никак не могут обойтись: всякое послабление, как вещают большевики, «есть величайшее преступление», «это наука тяжелая, суровая, иногда жестокая, но нужно пройти эту науку, так как иначе другого выхода нет… Россия обнищала после долголетних испытаний, необходимо величайшее напряжение сил в ежедневном труде, либо нас ждет неминуемая гибель… Государство должно научиться торговать так, чтобы промышленность удовлетворяла крестьянство, чтобы крестьянство удовлетворяло свои нужды…».
