Алексей Лосев - Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед
У Платона, я говорю, всё это отчасти тоже есть, но у него всегда присутствует вечный фон: свет, небо, идеи. Личность там дана в спокойных тонах, нет чуда, слез. В христианстве почитается Мария Египетская, которая была проститутка, грешница, как Мария Магдалина. О Марии Магдалине мало что известно, а о Марии Египетской есть жития, расписанные более подробно. Ей сказали однажды, что пророк тут один появился, ты бы пошла посмотрела на него; кто знает, исправилась бы жизнь. Да что смотреть, отвечает, пустяки. Однако пошла. Как привели ее к Христу — она едва взглянула, пала ниц, сразу стала каяться, потом ушла навсегда в пустыню и так в слезах и покаянии там умерла. Ее память совершается на страстной неделе в среду. Житие написала инокиня Кассия, так ярко написала, куда тебе Достоевский. Тут полное превращение человека через раскаяние. Другой образ христианства — это разбойник на кресте. Низкая, позорная казнь. Самой низкой смертью Христа умертвили, и его тоже. Перед смертью он произносит только одну фразу: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». И слышит ответ Христа: «Днесь будешь со мною в рай». Вот такие переживания чужды античности, абсолютно чужды. Ну, в античных трагедиях плачут, но этой духовности, этой личности в язычестве нетy. Поэтому в «Послезаконии» холодное небо. В христианстве «несть человек, иже жив будет и не согрешит», и христианство серьезно относится к этому и к покаянию. В античности слез покаяния нет. Я должен быть точеным, правильным, как звезды. Нет места для греха.
Аристотеля превозносили католики, понимая его формально- философски. Они Аристотеля используют, чтобы стройно было всё в догматике. Платону, правда, объявляли анафемацию три или четыре раза за язычество. Отцы Церкви — они пользовались и Платоном, и Аристотелем, и неоплатониками, потому что выше этого не было мысли; но применяли всё по-своему.
Мысль Платона и Аристотеля, наверное, сильнее всех. Наверное, сильнее Гегеля. Явление редкое в смысле мышления и логики. Чудо-иищное явление. Платона «Парменида» ведь читать невозможно[62]! Это же трудная вещь! Я вот несколько раз читал, и всегда вижу что-то новое. Но я же на этом собаку съел. А другие, прочитав страницу, бросают.
«Языческие добродетели для нас — блестящие пороки», говорил Августин. Ахилл герой, мужественный воин, но какая там у него добродетель, если он истерику задавал как последняя какая-нибудь баба. Потому все эти античные добродетели только блестящие пороки, гениально сказал Августин. Сам он был долго язычник, потом крестился, но глубоко пережил христианство. Он всё перевернул, приобрел огромный авторитет. И в его «Исповеди» появляется уже настоящая личность, первая в истории. У Платона и Аристотеля невероятно тонкая мысль, но они далеки от христианства.
А нужен мне отдых… Совсем не сплю…
26. 6. 1971. Письма Платона. Раньше считали, что они не платоновские; теперь пятое, шестое и седьмое признаются подлинными. Кондратьев[63] был переводчиком этих писем. Он переводил еще «Дафнис и Хлоя», Павзания, Прокопия, византийского историка, два тома. Кондратьев, хотя глубоким стариком умер, не успел отчеканить перевод писем.
Terminus ante quern — знаешь что это такое? Крайняя дата, до которой нечто совершилось. [64]
3. 7. 1971. У Платона идея иногда существует прикровенно. Идея ведь вид не только внешний, но и внутренний.
Подражание категория диалектическая, потому что вещи подражают идеям.
Κλωθω— прядущая, Λάχεσιζ— дающая по жребию. Значит, имеется в виду нить определенного размера?
Это вздор (что нельзя повторяться)! Потому что они понимают статью как таблицу логарифмов[65].
14. 7. 1971. Веды превосходят Гомера. Но Гомер превосходит Веды историзмом. Винкельман говорил (А. Ф. скандирует): «Впервые Гомер дал повествовательное изложение эпоса». Так называемые гомеровские гимны только приписываются Гомеру, на самом деле они более поздние. Вересаев их переводил. Гимн III — рождение и проделки Гермеса. Чего там только нет.
Это счастливый момент моей жизни, когда ты мне даешь эти бумажки. (Неделями составляем заготовки, потом вставляем их в рассчитанное место, и бумажка, над которой так много работали, не сохраняется.) Счастливый момент, уничтожаю с наслаждением. Какое удовольствие, взять и повесить на гвоздик, чтобы завалу и хламу не было.
Я работал безумно, и днем и ночью, не считаясь с едой, ни с чем; просидеть десять, двенадцать часов подряд мне ничего не стоит. Так вот получилось, что… Рефлексы нервной системы извращены, а не истощены. Я человек здоровый, не истощенный, могу кулаком дубасить по стене. Для человека неестественна научная работа. Какое животное будет десять часов сидеть в Ленинке? корректировать книгу в 900 страниц? Научная работа естественна до известного предела — я его перешел. Я был слишком сильный и здоровый человек, и я тогда плевал на всё это. Теперь — снотворные не помогают.
Теперь, когда я сдал третий и четвертый том, и всё это сделал я oт летних занятий до 1 февраля, два тома, по 45 листов — сейчас редактора читают и обещаются осенью пустить в набор, — я вижу, что очень пересолил, с апреля хожу больной. Руки-ноги болят. Восстановить нервную систему надо. Расстроить ее легко, а восстановить… Зa эти недели, как я здесь, ничего я еще не восстановил.
А тут прибавилась наховская диссертация. Я с большим удовольствием и пафосом делал о ней доклад на защите. Но после всего напряжения работать как-то не хочется. Зима была тяжелая. Теперь надо заткнуть фонтан красноречия», как говорил Козьма Прутков, ибо и фонтану надо отдохнуть».
Понятие античного раба — сложное понятие. Теперь так разъели его… Что будто бы античный раб это животное, при котором нужен погонщик, это ты оставь. Там же все воспитатели, учителя по-нашему, были ведь рабы.
Я всегда поражался скороспелости этой культуры. Один 5 век всё вместил.
Помню Виппера Роберта Юльевича[66] , это отец искусствоведа Бориса Виппера[67] . Роберту Юльевичу я сдавал историю Греции и Рима. Настоящий ученый. Российские были такие халявы, неизвестно, стоит на кафедре профессор или мужичье. А он и языки знал западные, и часто бывал на Западе. Так вот он говорил: «Меня всегда поражала скороспелость греческой классической культуры». Ты смотри, в 6 веке ничего еще нет, или есть всё что угодно. Первая половина 5 века — расцвет, персы, победа над ними. Вторая полови¬на 5 века — уже падение, Пелопоннесская война. 4 век — македонс¬кая гегемония, в 338 Филипп II при Херонее побеждает объединен¬ную Грецию, в следующем году Коринфский мир, подчинение всех греческих полисов Македонии. По Коринфскому миру городское самоуправление формально сохранено, но на деле всё подчинено Филиппу. Дальше шел Александр Македонский. Он умер молодым на фронте, был противниками убит. Иначе, проживи он дольше, весь юг и весь север Европы забрал бы. Правда, север неинтересен. Гал¬лия? Конгломерат племен. Юг? Африка? Он ее и так подчинил.
