Павел Кодочигов - Второй вариант
Двое фрицев убегают. По ним не стреляют, чтобы не вызвать ответный огонь. Правильно. Четверо, кажется, убиты, а один окружен, но не дается. Бербиц валит его мощным ударом. "Не убил бы, черт окаянный!"- вздрагивает Полуэкт, но немец кошкой вскидывается с земли, выхватывает гранату. Еще удар. Лежит. Его подхватывают и волокут к реке.
Хорошо сработали. Молодцы! И еще одного можно прихватить, которого он автоматом стукнул. Шарапов бежит к нему. Не двигается. Притворяется, гад! Проверил пульс, дыхание. Мертвый! Со страха, что ли, скончался? Он же совсем легонько ударил. Забрал автомат, документы и бегом к реке. Там собрались уже все.
- Отходим. Быстро! - командует Полуэкт, а Смирнову напоминает: - Ты возглавляешь прикрытие. Бербиц взваливает пленного на плечи, как когда-то Бахтина, и бежит первым. Пропустив вперед группу нападения, отходит и Шарапов, на ходу бинтуя голову. Рядом пристраивается Карянов.
- Еле иду,- жалуется,- так пнул фриц чертов, что чуть ногу не сломал.
В землянке Шарапов увидел кровь по правому боку и рукаву Бербица.
- Тоже ранили? Сильно?
- От него вон,- кивнул Бербиц головой на пленного.
У Полуэкта подкосились ноги:
- Опять ранен? Куда?
- Сейчас посмотрим. В ногу, кажется. Стянули с дрожащего пленного белые, все в крови, бурки.
- Икра прострелена, командир,- поднял голову Бахтин и рассмеялся:-Мужественным разведчиком Забаровым.
- Посмотрите, нет ли еще ран? По-русски понимаешь? - спросил у пленного.
Тот промычал что-то невразумительное.
- Все остальное в порядке. Пахать на нем можно,- доложил Бахтин.
Шарапов облегченно вздохнул и, почувствовав головокружение, слабость, привалился к стене. Рана начала рвать и "токать".
Сестра прибежала, взглянула на него и рассмеялась:
- Кто это вас так укутал, товарищ младший лейтенант?
- На ходу бинтовался. Сначала его перевяжите,- указал на пленного.
- Вот еще! Подождет, - фыркнула сестра и, все еще посмеиваясь, начала разматывать бинт. Осмотрела рану и сдвинула брови: - Будь иной поворот головы, и не в ухо бы вышла, а в затылок. Повезло вам, товарищ младший лейтенант!
- Повезло?! Если так везти будет, то, пока до Берлина дойдем, без ушей останемся,- не согласился Вашлаев.
Засмеялись. И шутка была удачной, и настроение подходящее.
- Его перевяжите, укол и все, что надо, сделайте,- снова попросил сестру Шарапов, боясь, чтобы не началось заражение и не умер первый пленный.
Бербиц уже давно нетерпеливо поглядывал на пустые кружки, нос его подрагивал, глаза горели.
- Где наш лихой разведчик? Забаров, приступай к исполнению и доложи, почему без команды огонь открыл? Наливай полнее - сегодня за удачу пить будем! И ему плесни,- повел густыми черными бровями на пленного.
Забаров нынче послушен и нем как рыба. Пытаясь улыбнуться, протягивает пленному кружку, заранее приготовленный хлеб с маслом. Пленный отталкивает то и другое.
- Нихт! Нихт! -на лице ужас.
- Командир, он не пьет!
- Ты бы его поменьше бил,- вставляет словечко Бахтин.
- Я его бил? - возмущается Бербиц.- Да я всю дорогу молился: только бы не убить, только бы не убить, даже ничего не повредил, когда брал.
- Может, боится, что водка отравлена? - догадывается Андрейчук.
- Верно,- соглашается Бербиц.- Расступитесь-ка. Смотри, Ганс ты или Фриц.Бербиц в несколько глотков опорожняет почти полную кружку, вытирает рукавом губы и, помогая себе жестами, напрягая голос, будто разговаривает с глухим, объясняет: - Не отравлено! Понимаешь? Я выпил, не закусил и тебя вижу.
- Нихт! Нихт! - испуганно отодвигается пленный.
- Командир, он с сержантами и даже старшинами не хочет,- смеется Бахтин.Может, с тобой выпьет?
Полуэкт пил редко, не больше двух глотков, но увидел в глазах ребят ожидание и нетерпение - очень уж им хотелось переупрямить пленного - и лихо, как не умеющие пить люди, ополовинил кружку, тяжело дыша, приказал:
- Пей, фриц!
И пленный послушался. Сначала осторожно пригубил, потом медленно выпил и удивленно похвалил.
- Гут! Кароша! - потянулся за хлебом.
- Еще бы! Не ваш шнапс! - пророкотал Бербиц и, будто видел впервые, внимательно оглядел пленного:- Не очень щупленький, кажется, даже не вшивенький, и взяли его аккуратненько, без грубостей.
Землянка дрогнула от хохота. Не смеялись только Андрейчук и Тинибаев - они опять о чем-то спорили.
Пленный оказался ефрейтором все той же 1-й авиа-полевой дивизии. Он был светловолос, голубоглаз и довольно высок ростом. Посмотреть на него сбежались местные солдаты, в землянке не протолкнуться, в ней дым коромыслом. Все довольны, ни у кого никаких огорчений, пока сквозь общий шум не прорывается голос прибежавшего пулеметчика:
- С фрицем пьете, а вашего разведчика убило! Эх, вы...
Голос хлестнул, как удар бичом.
- Когда?
- Где?
- Кого?
Оказалось, Селютина. Пока были на нейтралке, немец бил по валу. Вспомнили, что и разрывы слышали, и свежие воронки видели - одну совсем недалеко от землянки,-да на радостях не обратили на нее внимания. По той же причине и о Селютине забыли. Что ему сделается, если дома остался?
Ринулись на вал, в траншею. Выбросило из нее Селютина взрывной волной и изрешетило так, что сразу и не узнаешь.
В тыл на одной подводе ехали четверо: Лобатов и пленный в штаб полка, Шарапов туда же, а потом в медсанбат, Селютин в свой последний путь на кладбище дивизии в деревне Мшага. Разведчики похоронят его завтра.
Полуэкт лежал рядом с Селютиным и ругал себя за его смерть. "Помог, называется, человеку. Оставил дома!" Понимал, что вины его в случившемся нет, но все равно не по себе, как будто вина его в чем-то и была.
Откажи он в просьбе, и жив бы остался Селютин, веселился бы теперь вместе со всеми. Смерть свою он чувствовал верно, а где от нее спасение, не отгадал.
- Как Смирнов? - прервал тяжкие размышления Полуэкта Лобатов.
- Все в порядке.
- Вот видишь,- обрадовался Лобатов.- Человек в деле побывал и себя показал. Легче ему с твоими орлами управляться будет.
- Да, все так,- согласился Шарапов и не стал рассказывать о том, как Смирнов, забыв о своих обязанностях, ринулся на немцев с группой нападения.Все хорошо получилось,- подтвердил он, прислушиваясь ко все усиливающейся боли.
Глава девятая
1
"Счастливая рана" Шарапова оказалась серьезней, чем думала сестра, и отлеживаться пришлось не в медсанбате, а в челюстно-лицевом отделении госпиталя, только успевшего развернуться в недалеком от Новгорода поселке Пролетарий. Начальником отделения был старший лейтенант медицинскиой службы Жабин, молодой брюнет с черными веселыми глазами, старшей сестрой - высокая и тонкая Надя Иванова, а санитаркой- пухленькая девчушечка из местных - Вера. Раненые еще не поступали, и Жабин осмотрел Полуэкта немедля.
