Вячеслав Удовик - Воронцов
В два часа пополудни Блюхер приказал начать отступление. Воронцов, удерживавший позицию около 5 часов, ответил, что оборона на месте менее опасна, чем отступление при вероятных атаках многочисленной неприятельской кавалерии. Последовал новый приказ отступать. Исполняя распоряжение, Воронцов отправил в тыл 22 подбитых орудия и раненых, а затем построил пехоту в каре и велел им отступать шагом, в шахматном порядке.
Генерал-майор Понсет, раненный годом раньше, командовал своими полками, опираясь на костыли. Получив приказ отступать, он воскликнул: «Умру, но не отойду ни на шаг». Командир первой линии генерал-майор Вуич сказал ему: «Ежели Вашему Превосходительству угодно умереть здесь, то можете располагать собою, но бригаде приказано отступать»22. Армии нужны были живые солдаты, а не мертвые, пожертвовавшие собой без особой пользы.
По свидетельству очевидцев, М. С. Воронцов, несмотря на сильный ушиб ноги, постоянно был в гуще сражения. Своим бесстрашием он поддерживал боевой дух солдат, и те бились как герои. С. И. Маевский, командовавший в сражении 13-м егерским полком, вспоминал впоследствии: «Где больше опасность, где больше огонь, там, конечно, был уже и граф Воронцов… Конечно, надобно отдать здесь всю справедливость графу Воронцову, который из всей своей свиты остался цел только один. Судьба сохранила его для великого»23. Михаил Семенович остался невредим, но его шинель была прострелена несколькими пулями, а лошадь под ним ранена. Судьба действительно сохранила его для великого.
В сражении под Краоном обе стороны понесли значительные потери. Корпус Воронцова потерял около 5 тысяч человек— 1,5 тысячи убитыми и более 3 тысяч ранеными. Французы потеряли 8 тысяч человек. У них было ранено несколько генералов. А в одном из французских полков из 33 офицеров осталось трое.
«Правда, поле битвы осталось за французами, — писал французский историк. — Но приняв во внимание необычайные жертвы, которых оно им стоило, и обстоятельства, побудившие графа Воронцова против воли его к отступлению, нельзя не сознаться, что русские приобрели в сей день столько же славы, сколько и противник их»24. Напомним, что у Наполеона было численное превосходство перед корпусом М. С. Воронцова.
В рапорте М. С. Воронцова об этом сражении говорится: «В жестоком деле под Краоном 15 000 наших войск, сопротивляясь целый день против всех сил Наполеона, не уступили ему ни шагу, покаместь не велено было отступить, и при отступлении, несмотря на превосходство его кавалерии, ни один батальон не был расстроен, ни одна пушка, ни один даже ящик не был оставлен. Потеря наша велика и простирается до 3500 человек, но как ни горестно лишиться столь великой части храбрых людей, некоторым утешением должно служить то, что все сии пали со славой, сражаясь против втрое сильнейшего неприятеля, в плен же, кроме самых тяжелых раненых, никто не попался»25.
По мнению М. П. Щербинина, автора первой биографии М. С. Воронцова, под Краоном была упущена возможность полного разгрома Наполеона. «Краонское сражение, как и Бородинский бой, — пишет он, — навсегда останется знаменитым подвигом русского оружия и украшением боевой службы графа Воронцова. Подобно Ватерлоо, Краон мог быть последним днем поприща Наполеона, если б в то время, как он напирал на позиции русских с фронта и флангов, Винценгероде, Клейст и Бюлов могли ударить в тыл французов; но Блюхер упустил случай одержать над Наполеоном решительную победу»26.
Винценгероде, интриговавший против М. С. Воронцова, старался принизить значение Краонской битвы и роль в ней Михаила Семеновича. Его поддержал в этом бесславном деле С. Г. Волконский, будущий декабрист. Волконский, служивший в штабе Винценгероде, наговаривал на Воронцова, во-первых, из личной преданности своему начальнику, и, во-вторых, из ревности к растущей в армии популярности Михаила Семеновича.
Несмотря на интриги завистников, М. С. Воронцов был награжден за Краон орденом Св. Георгия 2-й степени большого креста. Он представил список своих сослуживцев, отличившихся в последних сражениях, чтобы они были отмечены чинами и наградами. Однако ждать пришлось долго. Михаил Семенович говорил с возмущением, что его представления о наградах все еще не удовлетворены, а в это время награды и чины получают те, кто и ядра не слыхивал. Герои Краона получили заслуженные награды с большим опозданием.
С каждым днем армии союзников приближались к Парижу. Но парижане не особенно волновались. Они были уверены, что Наполеон обязательно придет на защиту своей столицы. Однако вместо императора к Парижу подошли потрепанные войска маршалов Мармона и Мортье. А вслед за ними к Парижу пришли и армии союзников. Зарево их биваков освещало столицу Франции с севера и востока.
Сил для защиты Парижа было явно недостаточно — 28 тысяч пехоты, более 5 тысяч сабель и около 6 тысяч национальной стражи против почти стотысячной армии союзников. Однако французы первыми атаковали позиции противника. Ведь лучшая оборона — это нападение.
18 марта произошло решающее сражение, длившееся 6 часов. В этом сражении в подчинении у М. С. Воронцова было 12 тысяч пехотинцев. 13-й и 14-й егерские полки в парадной форме, с барабанным боем, с музыкой и песельниками без выстрела пошли в штыковую атаку и вместе с солдатами из другого полка овладели батареей у предместья Ла-Виллет.
На другом участке, у предместья Бельвиль, после отхода французов русские установили на высокой горе пушки и нацелили их на Париж. Французы вынуждены были согласиться на мирные переговоры. Повлияло на их решение, видимо, и то, что солдаты А. П. Ермолова успели сделать из пушек несколько выстрелов по кварталам города.
После того как корпуса генерал-лейтенанта Паскевича, генерал-майора Писарева и графа Ланжерона[4] с боя взяли Монмартр, сражение за Париж завершилось. Монмартр был взят.
Французы капитулировали. Условия капитуляции были для них достаточно благоприятными. Победители не стали унижать побежденных. Из-за несогласованности действий союзников их потери вдвое превысили потери защитников французской столицы. Они потеряли под Парижем убитыми и ранеными около 8 тысяч человек. Потери русской армии оказались наибольшими — 100 офицеров и 6 тысяч нижних чинов. Войска А. Ф. Ланжерона и М. С. Воронцова потеряли полторы тысячи человек.
Александр I, встретившись после победы с М. Б. Барклаем-де-Толли, крикнул ему: «Михаил Богданович, поздравляю вас фельдмаршалом!» В приказе о присвоении звания генерал-фельдмаршала император поставил рядом с именем главнокомандующего и имя своего любимчика А. А. Аракчеева. Но Аракчеев, опасаясь быть осмеянным, отказался от столь высокой оценки его незначительной роли в этой войне. Тогда Александр Павлович решил пожаловать Александру Андреевичу свой портрет для ношения в петлице. Портрет Аракчеев принять согласился, но попросил, чтобы он был без алмазного украшения. Многие генералы и офицеры были награждены орденом Св. Георгия разных степеней. А. П. Ермолов получил Георгия 2-й степени. М. С. Воронцову была вручена лишь медаль «За взятие Парижа».
