Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга
Невский и Голущенко поспешили в операционную — надо было еще пройти через долгую процедуру мытья рук.
Спустя некоторое время они уже стояли в операционной, ожидая больного. Операционная сестра, не спеша, готовила запас кровоостанавливающих тампонов. Она уже успокоилась после встречи со змеей и была, как обычно, спокойна и сосредоточена.
Дверь отворилась, двое санитаров, из числа выздоравливающих, вкатили каталку с больным. Они переложили его на операционный стол, молча покатили каталку обратно. Голущенко велел одному санитару остаться для помощи — мало ли, вдруг понадобится. Парень послушно остался при входе, привычно уселся на табурет.
— А у меня все нормально будет после операции? — заговорил, еле ворочая языком, Юрий. Уже наркотик начал действовать, снял чувство страха и притупит возможную при операции боль. — Не бывает возвращения этой болезни?
— Не боись! Все будет тип-топ. Вовремя ты попал в наши руки. Прогноз всегда благоприятный после операции. Поносишь только после операции специальный суспензорий (мы тебе выдадим), а потом еще месяца три поносишь тугие трусы или плавки. А после армии женишься, и кучу детей себе «настрогаешь».
Солдат растянул губы в улыбке «до ушей». Он уже «жил» в своем мире грез и мечтаний.
Невский начал обрабатывать кожу живота йодом и спиртом, затем обложил операционное поле стерильными полотенцами. Можно было начинать.
Операционная лампа несколько раз мигнула, но продолжала гореть, давая бестеневой свет. Это сразу обеспокоило Голущенко.
— Надо подготовить «гуся» (так хирурги называли передвижную на колесиках операционную лампу на длинном штативе, работающую от аккумуляторов), а — то свет общий вырубится. Будет нам весело.
— Это точно, — откликнулся Невский, — попадал я в такую ситуацию, когда оперировали мы с Зыковым аппендицит у солдата. Свет погас в самый ответственный момент, чудом не наделали глупостей в животе. Пока эту лампу прикатили да включили, мы чуть не поседели от страха.
Голущенко распорядился, чтобы Жема Виктор, санитар, подкатил поближе эту лампу и попробовал ее включить. Лампа не загорелась.
— Опять, наверное, контакт отошел. Открой эту здоровую металлическую коробку-основание, там стоит большой аккумулятор, проверь подключение клемм.
Виктор сделал все, как сказали. Сунул руку, пошевелил провода у клемм. Свет вспыхнул. Все вздохнули облегченно. Санитар уже собирался вновь захлопнуть крышку, как вдруг оттуда показалась приплюснутая треугольная голова с быстро выскакивающим раздвоенным языком. Раздалось характерное громкое шипение. Все прямо обмерли.
Ужас появился на лице санитара Жемы, но он продолжал стоять с протянутой к металлической коробке рукой. Змея высовывалась все больше и больше, продолжая угрожающе шипеть.
Ужас переместился на лица всех остальных: и Невский, и Голущенко, и Татьяна выглядели теперь одинаково — с застывшими лицами, которые угадывались даже под марлевыми повязками. Один только Юрий Кочерга пребывал в счастливом неведении, он лежал с закрытыми глазами и улыбался своим мыслям.
Татьяна первая пришла в себя и закричала. Крик «вернул к жизни» двух хирургов. Хотя Невский чувствовал, что волосы на голове явно «поднялись дыбом», а руки и ноги плохо стали слушаться, он все-таки смог броситься к рядом стоящему санитару и оттолкнул его от змеи. И как раз вовремя. Эта тварь с быстротой молнии выскочила целиком из своего убежища и шлепнулась на пол, издав громкий шуршащий звук.
Операционная сестра уже бежала из операционной, за ней выбежал Голущенко. Вдвоем они вкатили каталку и уже перекладывали ничего не понимающего Юрия на нее, не сразу справившись с привязными ремнями. О стерильности можно уже не беспокоиться — операция вряд ли теперь состоится. Невский с трудом удерживал падающее тело санитара, тот просто «отключился», видимо осознав, какой опасности только что подвергся. Змея, продолжая шипеть и шуршать, как-то боком начала короткими бросками перемещаться по операционной. Не стоило испытывать судьбу — Невский потащил Жему к выходу, где только что скрылась каталка с больным. Дверь за ним захлопнулась.
Все тяжело дышали, точно пробежали не один километр. Невский посадил бесчувственное тело Вити на стул. Таня уже капала на ватку нашатырь. После вдыхания едких паров и растирания его висков, Жема пришел в себя. Его начало трясти крупной дрожью. А Татьяна уже капала какие-то успокаивающие капли. После этого лекарства санитар окончательно пришел в себя. Все по очереди выпили это же лекарство — не помешает успокоить нервы.
Голущенко выглянул в коридор и громовым голосом вызвал дежурную сестру. Людмила, а за ней и старшая сестра Светлана, прибежали на этот рев. Они быстро разобрались в ситуации. Каталку с Юрием, все еще пребывающим в состоянии эйфории, укатили обратно в палату. Таня увела под руки санитара — ему тоже требовался покой в палате.
Надо было принимать решение — что дальше?
4О змеях у людей мнение определенное. Какое — хорошо известное. Помимо страха змеи внушают еще и какую-то антипатию. Назвать ее врожденной, пожалуй, было бы неверно. Дети и детеныши зверей в малолетстве змей не страшатся, и играть с ними не брезгуют. Позднее, с возрастом, многие звери ведут себя иначе. Одни, встретив змею, быстро, точно их ветром сдуло, отскочат. Наблюдая за ней издали, тревожными криками оповещают сородичей. Другие — дикие быки, козлы, слоны, олени, антилопы — норовят змею затоптать. У свиней, ежей, мангустов стремление совершенно определенное: съесть. Обезьяны панически боятся змей. Даже крошечная фигурка человека со змеей в руке, когда ее показывали макакам и мартышкам, вызывала у них страх. А сколько несуразных, но нередко остроумных поверий о змеях! Рассказывают на разных континентах похожие небылицы: якобы змеи, когда им нужна высокая скорость, передвигаются так — вцепившись зубами в собственный хвост, катятся, как обруч. Мало им этого, еще все встреченное на пути колют без разбора ядовитыми шипами, которые у них на хвосте. И ужаленные люди, звери, деревья(!) — тут же умирают.
Рассказывают и такое: змеи и сами себя пожирают, заглотив по ошибке свой собственный хвост.
Взгляд змеи немигающе-пристальный потому, что век у нее нет. Они срослись в прозрачную пленку, прикрывающую глаза: получилось нечто вроде стекла на часах. Под ним глаз может свободно двигаться. Эти «стекла» защищают глаза змей от ушибов, уколов и всякого мусора, который пресмыкающимся особенно досаждает, а также от воды. Немигающий взгляд змей и породил всевозможные легенды о их будто бы гипнотических способностях, о том, что зачарованные змеиным взглядом, лягушки сами идут в пасть ужам, и тому подобные выдумки.
