Серафима Чеботарь - Восхитительные женщины. Неподвластные времени
Великая княжна Мария Александровна, с отцом императором Александром II, братом Алексеем и женихом Альфредом, герцогом Эдинбургским
На лондонском вокзале супругов встретила королева Виктория, которая обняла невестку, даже не дав ей сойти с подножки вагона. Однако хотя на людях королева искренне демонстрировала свою симпатию к молодой герцогине, в письмах к дочери она не преминула заметить, что поначалу она нашла Марию, одетую в белый капор, весьма привлекательной, однако потом, когда та сняла шляпку, ее красота куда-то делась. Королева нашла Марию недостаточно грациозной и недостаточно красивой, но в общем она, видимо, оказалась лучше, чем ожидала королева.
Мария не осталась в долгу. Ее фрейлина княгиня Вяземская писала в Россию: «Между нами, Мария считает, что Лондон ужасен, английская кухня отвратительна, то, что мы засиживаемся допоздна – крайне утомительно, визиты в Виндзор и Осборн донельзя скучны, но сами англичане не так нудны, как она ожидала».
Со временем выяснилось, что Марию не полюбили так же, как, например, Александру Уэльскую, девушку красивую, общительную и очень обаятельную. Но герцогиню Эдинбургскую очень уважали ее за образованность, вкус, выдержку, верность семейным ценностям, преданность мужу и достоинство. Например, журналист Томас Эскот писал о ней и ее супруге: «Герцог Эдинбургский не похож на обоих своих братьев, и популярен куда меньше, чем заслуживает. Его жене не удалось завоевать сердца англичан так же, как это сделала ее невестка… Когда Мария только прибыла в Англию, то стала жертвой стечения обстоятельств. У англичан был приступ нелюбви к России. Она чувствовала, что атмосфера вокруг недоброжелательна. Ее принимали с уважением, но без энтузиазма. Она в ответ платила отношением едва-едва теплым… те же, кто хорошо ее знает, давно научились ценить ее…. Она не была и никогда не будет популярной. Но она достойная принцесса».
Виктория оказалась права, ожидая трудностей для Марии: они начались немедленно – как и радости. Практически сразу после свадьбы герцогиня забеременела, что сильно ухудшило и ее внешность, и характер. Она искренне была убеждена, что ее права при английском дворе были жестоко ущемлены. Подумайте сами: она, единственная дочь императора, прежде именовавшаяся Ее императорское высочество, должна ныне на придворных церемониях уступать место не только супруге принца Уэльского, дочери датского короля Александре, но и всем многочисленным сестрам мужа, и при этом именоваться, как и они, Королевским высочеством! Гордая русская княжна пыталась отстаивать свои права – и точно также королева Виктория, невероятно щепетильная в вопросах этикета своего двора, настаивала на том, что Мария, выйдя замуж, потеряла право на прежний титул. Даже Александра Уэльская была убеждена, что с Марией обращаются недостойно: «Мы были в большом кабинете, – писала она сестре, русской великой княгине Марии Федоровне, – где Мария стояла за Беатрисой. Там, где ей и положено по рангу, после всех этих сестер, замужних и даже незамужних! Я нахожу, что это… необыкновенно грубо по отношению к ней… Единственная дочь русского императора! Даже если в Англии такие законы, для нее должны были сделать исключение». Сейчас эти войны за титул или место в очереди принцесс могут показаться смешными, но тогда это был самый очевидный показатель статуса при дворе, и, конечно же, Мария Александровна имела полное право обижаться на свекровь. Впрочем, та давно уже не считала Марию «милой и очаровательной», как раньше, да и ее родные и придворные быстро решили, что герцогиня Эдинбургская слишком надменна, чересчур горда и вовсе не так красива, как они думали. К тому же, как говорят, дочери Виктории смертельно завидовали Марии, щеголявшей на балах в роскошнейших украшениях, подаренных ей отцом-императором – ни у одной из английских принцесс не было ничего подобного. Из всей своей новой семьи Мария подружилась лишь с младшим сыном Виктории, принцем Леопольдом – ее ровесник, принц был очень похож на Марию и по характеру: спокойный, начитанный, любитель музыки и искусств. К сожалению, Леопольд страдал гемофилией, причинявшей ему немалые страдания и ставшей в конце концов причиной его преждевременной кончины.
Мария Александровна, герцогиня Эдинбургская, с мужем Альфредом и сыном Эффи-младшим
Окончательно все придворные недоразумения были разрешены, когда в мае в Англию приехал с визитом император Александр – он не мог долго находиться вдали от дочери, особенно когда та постоянно жаловалась на обиды, которые наносили ей ее новые родственники. В результате его переговоров с Викторией Марии был дан титул Ее королевского и императорского высочества. На обратном пути Альфред и Мария проводили его до столь милого их сердцам Югендхайма, где еще некоторое время провели вдвоем.
Их первый ребенок, сын, названный в честь отца Альфредом, родился в Букингемском дворце 15 октября 1874 года. Через год, 29 октября 1875 года, на свет появилась дочь, названная Мария Александра Виктория – в семье ее звали Мисси. Третья дочь Виктория Мелита, или Даки, родилась 25 ноября 1876 года на острове Мальта, где тогда служил Альфред, – отсюда и второе имя принцессы: Мелита – одно из вариантов названий острова.
С началом русско-турецкой войны Мария, как и ее супруг, оказались между двух огней: с одной стороны, Мария, конечно же, поддерживала политику своего отца, с другой – Англия фактически имела право объявить войну России, так что страны находились в весьма, мягко говоря, натянутых отношениях. Обстановка вокруг герцогини была такой тяжелой, что у нее нередко сдавали нервы, а характер совсем испортился. Ее бывшая фрейлина Анна Тютчева, навестившая воспитанницу, оставила о той встрече весьма нелицеприятные воспоминания: «Она была в дурном настроении и холодно меня приняла. Ее скверное расположение духа, несомненно, вызвано политическими осложнениями, и она говорит о них как балованное дитя: "Эта политика надоела мне до смерти, она совершенно мне безразлична. Я ни на той стороне, ни на другой". Я заметила ей довольно сухо, что с ее уст срываются недостойные слова, выглядит так, будто интересы ее отца, братьев, мужа и детей ее не касаются и не волнуют, она может испытывать тревогу, беспокойство, но отнюдь не безразличие к нынешнему осложнению политической обстановки. Я не знаю никого, кто бы так, как великая княжна, боялся всего, что нарушает покой и безмятежность ее существования. Она никогда не признается самой себе в том, что может ее огорчить, и придумает тысячу уловок и оправданий, чтобы убедить себя в том, что нет повода для беспокойства и огорчений… Ее старание избегать страданий происходит, вероятно, от инстинкта самосохранения, который предупреждает, что она плохо может противостоять жизненным испытаниям». В этот тяжелый период Виктория, прекрасно понимавшая, в каком сложном положении оказалась Мария, разрешила ей съездить на родину – официально для того, чтобы повидаться с больной матерью. Обратно герцогиня возвращалась через Мальту, где служил ее муж. Как она писала родным, «Эффи был счастлив». В результате этого визита у супругов родилась еще она дочь, названная Александрой.
