Лев Соцков - Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России
Организацию поездки связника к Вишневскому с предварительным уведомлением его о схеме всей операции Богомолец взял на себя. Когда он впервые доложил Гибсону о документах наркома Бубнова, похищенных Малоштаном из секретной части его ведомства, тот сразу же заинтересовался этим. Будучи опытным разведчиком, он направлял в штаб-квартиру немало информации по различным аспектам внутреннего положения СССР и его внешней политики. Но это делали и многие другие офицеры Интеллидженс сервис. Наверное, подобные сообщения московская резидентура СИС посылала в большом количестве и постоянно. А здесь речь идет о подлинных документах ВСНХ и РВС, что гораздо важнее. Несомненно, его отметят. Конечно, заслуг в их получении у него нет, но и вывезти их из СССР дело нешуточное.
Казалось бы, чего проще: познакомить владельца документов, возможно даже с участием третьего лица, с офицером СИС, работающим в Москве, и диппочтой спокойно переслать все в Лондон. Однако, надо полагать, после пропажи папки с секретными бумагами и исчезновением Малоштана ОГПУ трясло всех его родственников. Где гарантия, что кто-либо из них не раскололся и вся эта возня не идет под колпаком советской контрразведки? А если офицера СИС с дипломатическим паспортом поймают с поличным при получении секретных правительственных документов, то крупного скандала не избежать. Вести разведку — дело тонкое, а в России особенно. За одно и то же, в зависимости от финального результата, можно получить награду или отставку. Это тот случай, когда риск не оправдан. Московскую резидентуру службы впутывать в это дело не следует. Пусть повертится Богомолец, ему, слава богу, платят за это деньги, и, надо сказать, немалые. К тому же благодаря ходатайству его, Гибсона, и отмечая многолетнее добросовестное сотрудничество с СИС, Богомольцу выправили британский паспорт, хотя он и не является подданным Великобритании.
Получить документы, размышлял Гибсон, надо. Пройдут годы, и когда-нибудь он вместе со своими коллегами на заслуженном отдыхе будет вспоминать дни минувшие. Не станешь ведь хвастать тем, что вот он тогда-то и тогда-то направлял толковую информацию в свой центр о золотом запасе России или смысле кадровых перестановок в НКИДе — русском Форин Оффис. Этим никого не удивишь ни сейчас, ни в будущем. Такой работой занимается любой резидент, исписывающий за свою карьеру тысячи страниц телеграфных и почтовых сообщений, которых с лихвой хватило бы для любой диссертации. А вот заполучить секретные документы из портфеля министра — такое удается не каждому.
При встрече с Лаго в Париже на пути из Лондона к своему месту службы в Риге Гибсон решил начать именно с этого вопроса, чтобы русский понял важность дела.
Будучи в штаб-квартире британской разведки, Гибсон зашел к аналитикам советского отдела. Они проявили интерес к содержанию портфеля Бубнова. Как человек, давно занимающийся Россией, Гибсон знал, конечно, что Бубнов со своим дореволюционным стажем был достаточно заметной фигурой в партийном руководстве. Его избрали в состав Политбюро ЦК за две недели до октябрьского выступления большевиков. Это само по себе о чем-то говорит, как, впрочем, и его последующие партийные и государственный посты в Москве и на Украине. Но, вероятно, основное то, что Бубнов почти восемь лет был начальником Главного политического управления Красной армии и членом Реввоенсовета. В таком качестве он принимал непосредственное участие в военном строительстве и решении других вопросов обороноспособности страны. Правда, два года назад, в 1929 году, Андрея Сергеевича удалили с кремлевского олимпа и перевели на относительно малозаметную должность наркома просвещения РСФСР. Но это не меняет того обстоятельства, что в распоряжении Бубнова могли быть документы, представляющие интерес для Интеллидженс сервис, и не столько в информационном плане, сколько в других аспектах.
Коллеги Гибсона, когда он обратился к ним за консультацией, покопавшись в своих «файлах», привлекли его внимание к тому, что Бубнов помимо тех высоких постов, которые он занимал в партийном и государственном аппарате, постоянно фигурировал как участник разного рода оппозиционных группировок. Оказалось, что он примыкал к так называемым левым коммунистам, потом был сторонником внутрипартийной группы «демократического централизма», а затем участником троцкистской оппозиции. Под «прикрытием» такой политической биографии можно многое сделать, тем более что среди его документов могут найтись какие-то записи личного свойства. А это вполне допустимо, ведь он если не идеолог, то по меньшей мере один из первых крупных историков партии. Выяснилось, что предусмотрительные работники штаб-квартиры уже поинтересовались в посольстве, что было написано Бубновым в последнее время. Его перу принадлежат солидные исследования по истории большевизма. Их запросили: может быть, пригодятся в случае составления нужных документов. Словом, все говорит о том, что на Богомольца следует поднажать.
Вишневский тем временем получил инструкцию, отработанную с участием Малоштана. Вишневский должен передать письмо Малоштана его жене и договориться с ней о деталях доставки ему документов. Вишневскому надо сесть в трамвай № 9 около Сухаревой башни и доехать до конечной остановки, где расположен студенческий городок. Во втором корпусе находится канцелярия. Здесь он и найдет жену Малоштана, передаст ей письмо мужа и 200 рублей. Она должна поехать в Ворожбу и привезти оттуда пакет. Надо условиться о новой встрече после ее возвращения.
Лаго известил Богомольца, что Вишневский поручение исполнил, связался с указанной персоной, передал деньги и она выехала к отцу Малоштана. Недели через три от Вишневского пришло сообщение о том, что все документы у него на руках. Лаго немедленно послал уведомление об этом Богомольцу и одновременно стал советоваться с Беседовским, как лучше организовать вывоз документов. Богомольцу он написал, что все это мероприятие не его личное дело, а в значительной степени Беседовского, который и ставит некоторые условия.
Наконец договорились, что Лаго пишет письмо Вишневскому, в котором подробно объясняет, как тому следует поступить, и сообщает о прибытии к нему в ближайшее время связника, ему-то и нужно вручить документы. О точной дате приезда связника в Москву Богомолец Лаго не сообщает. Он пока еще не привык работать с ним в таком тесном контакте. Обо всех своих переговорах с Богомольцем Лаго своевременно информирует Центр.
Неожиданно через несколько дней Лаго получает от Богомольца тревожное письмо о том, что его связник исчез после перехода границы. Богомолец уверен, что связник погиб, у него есть основания так думать, подробности сообщит при личной встрече. Контрольная явка в Минске не провалена, человек туда не пришел. Он получил известие от содержателя явочной квартиры, своего старого и надежного агента. Следовательно, и за безопасность Вишневского нет оснований беспокоиться.
