Лилия Гусейнова - Ленин и Инесса Арманд. Любовь и революция
Правительство, как я совершенно точно могу сказать сейчас, не особенно пыталось сопротивляться. Они были слишком жалки. И для нас, штурмующих большевиков, Зимний дворец не мог представлять серьезного препятствия, так как его обороняли только со стороны фасада, и при этом забыли даже запереть задние двери со стороны Невы, через которые стали без труда проникать матросы с рабочими.
Часть дворца, примыкающая к Эрмитажу, была быстро заполнена большевиками. Юнкера тщетно пытаются зайти с тыла. В коридорах дворца происходят постоянные столкновения. Все серьезно вооружены: в руках револьверы, к поясам пристегнуты ручные гранаты. Но никто не мог выстрелить или бросить гранату, большевики и враги перемешались так, что не могли в этой борьбе отличить друг друга. Но судьба Зимнего была уже решена. Солдаты, матросы и рабочие напирали снаружи, сбрасывали юнкеров с баррикад, быстро врывались через двор, оттесняли юнкеров, разве эти малолетки могут противостоять народу? А сзади-то сзади уже напирала следующая волна. Большевики вливаются во двор, затем во дворец и распределяются по лестницам и коридорам. На паркете, все вперемежку: матрацы, буханки хлеба, люди, винтовки, гранаты. Но где же правительство? Вот она дверь, у которой остатки самых смелых юнкеров застыли в уже бесполезной позе последнего сопротивления. Старший из караула бежит к министрам: приказывают ли они биться до самого конца? Нет, – звучит ответ. Министры этого уже не приказывают. Дворец все равно взят. Лишняя кровь не нужна. Они уступают силе. Правительство хочет сдаться с достоинством. Они рассаживаются за столом, как на заседании.
Несмотря на всю ту опасность, когда в Зимний дворец ворвалась разношерстная толпа, возбужденная боевой обстановкой стрельбы, бомбами и порохом, с присущими такой толпе эксцессами и насилием, министры Временного правительства не проявили ни растерянности, ни колебаний. Кто-то из министров даже довольно мужественно сказал: «Мы не сдались и лишь подчинились силе, и не забывайте, что ваше преступное дело еще не увенчалось окончательным успехом».
Красиво сказано. Но они, конечно, проиграли. И мы были просто счастливы нашей победе!
В тот день я открыл новую страницу для русского народа. Я добился того, чего давно жаждал, и того, чего мы все давно ждали. Зимний – наш, временное правительство – повержено! Эмоции не передать словами это поймет только тот, кто всю жизнь положил на благо революции. Все, кто не верил в победу, заткнули свои вонючие рты.
Теперь начнется совсем другая жизнь, полная правильных идей. Мы поведем народ в светлое и великое будущее. Одна за другой разрушатся те иллюзии, один за другим падут те предрассудки, которые делали русский народ доверчивым, терпеливым, простодушным, покорным, всесносящим и всепрощающим». Посмотрите, как быстро выпрямляется вчерашний раб, как сверкает огонек свободы даже в полупотухших глазах. Как пробуждается русский народ от гнета. Как он поднимается и выпрямляется. И как прекрасно наблюдать этот сдвиг со стороны! Как ясно я теперь вижу, что я могу изменить все, – даже ход истории!
Но я так был занят тем, что освобождал народ, что даже не заметил, как мои женщины отдалились от меня. Каждая была занята своей работой. Каждая ее выполняла мастерски по-своему. Они наравне с другими партийцами трудились на благо родины. Как беззаветно они вкладывали свои силы в наше общее дело! Да, мы стали меньше видится даже с женой. Но ни одна из них не ропщет, ибо видят, какие события происходят сейчас в стране. Ни разу они не упрекнули меня в невнимании к ним, мы как лошади в одной упряжке неслись все вместе во весь опор. И сейчас я чувствую, насколько все мы пропитаны одной идей!
Без поддержки этих женщин я бы не справился. Они были моим невидимым тылом все эти годы подготовки к великим делам. Они поддерживали меня, жили ради меня. Сейчас я понял это со всей очевидностью. Таких женщин нельзя не ценить и нельзя не уважать.
Я еще часто буду встречаться с Инессой в Петербурге и Москве и еще не раз обижу Наденьку. Но только, как и прежде, я буду знать, что скоро все закончится. Но этот роман с Инессой будет жить в моем сердце всегда. Потому что больше уже никогда я не встречу такую потрясающую женщину, как она!
Глава 16. Предчувствие
Ивот мы снова в нашей дорогой и холодной России. Нам, соскучившимся по родине, она казалась самой любимой. А мне вдруг страстно захотелось вернуться обратно. Туда где мы были вместе. Ибо здесь мы уже совсем не вместе. Владимир занят делами партии, я тоже не сижу без дела.
Мы еще до всех произошедших событий рассматривали с Александрой Коллонтай возможные перемены в жизни женщин. Мы считали, что будет правильно реорганизовать домашнюю работу и воспитание детей. Это станет основной в вопросе трансформации семьи. Мы думали, что домашний труд отомрет и будет просто лишним при социализме. Он должен быть заменен общественными кухнями, столовыми, яслями, прачечными и другими благами, которые освободят женщин от домашних нагрузок.
Хотя вслед за Марксом и его последователями, мы были убеждены, что решение проблемы женской эмансипации может произойти только при социализме, мы первыми среди российских социал-демократов подошли к идее, что должны быть найдены особые подходы к работающим женщинам. Мы обе считали, что решение женского вопроса лежит в обеспечении экономических возможностей для женщин, нежели в предоставлении политических прав, которых добивались женщины в буржуазных кругах. В то же время мы осознавали, что освобождение женщин не произойдет автоматически из-за изменений в экономических структурах или посредством развития законодательства. Дополнительно должны быть изменены семейная жизнь, распределение домашних и материнских (родительских) обязанностей, воспитание детей и сексуальные отношения. В 1918 году делая обзор результатов работы первого общероссийского съезда трудящихся женщин, я подчеркнула, что вопросы защиты материнства и детства, ведения домашнего хозяйства рассматривались на нем не потому, что другие проблемы не интересовали работающих женщин. До тех пор, пока старые формы семьи, домашней жизни и воспитания детей не будут изменены, невозможно искоренить эксплуатацию и создать нового человека. В решение этих задач я ушла с головой. Стараясь заменить работой все те чувства и эмоции, которые я все еще испытывала к Владимиру.
Я пыталась объяснить большевиками, что никакой разницы между мужчинами и женщинами не должно быть – освобожденные от бытовых проблем женщины должны включаться в социально-полезную работу, направленную на благо партии и родины. Мы с Александрой были первыми руководителями созданного нами в 1919 году женотдела для решения женского вопроса в условиях политических разногласий первых лет большевистской власти.
