Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I
Уфъ! У всѣхъ лица прояснились. Керенскій повторно продиктовалъ, наименованіе темы, предупредивъ, что на изготовленіе письменной работы дается всего лишь пять часовъ, по истеченіи которыхъ все будетъ у экзаменовавшихся отобрано.
Во всѣ послѣдующіе письменные экзаменаціонные дни по остальнымъ предметамъ все прошло такъ же гладко и благополучно. Къ устнымъ испытаніямъ были допущены всѣ.
Прошло съ тѣхъ поръ немало времени, но до сихъ поръ при воспоминаніи о той обстановкѣ, при которой пришлось сдавать свои письменные экзамены, испытываешь чувство не только нѣкоторой неловкости, но и полнаго стыда передъ совершеннымъ нами въ то юношеское время. Единственнымъ оправданіемъ себѣ самому нахожу лишь то, что поступалъ я тогда не по своей иниціативѣ, а подъ вліяніемъ общаго, чистостаднаго побужденію.
Устные наши экзамены проходили при болѣе торжественной обстановкѣ. Въ большомъ актовомъ залѣ стоялъ подъ портретомъ Государя огромный столъ, покрытый краснымъ сукномъ, за которымъ засѣдалъ цѣлый синклитъ начальствующихъ лицъ и почетныхъ гостей, включительно съ Архіереемъ — при экзаменѣ Закона Божьяго, и Попечителемъ Гимназіи, Егермейстеромъ Высочайшаго Двора А. А. Пашковымъ.
Экзаменовавшіеся отвѣчали сначала по вынутому билету, а затѣмъ педагогическій персоналъ спрашивалъ ихъ по всей программѣ. На испытаніяхъ по древнимъ языкамъ предлагалось читать и переводить любую изъ книгъ, разложенныхъ для сего на экзаменаціонномъ столѣ, представлявшихъ собою произведенія всѣхъ выдающихся римскихъ и греческихъ классиковъ. Въ общемъ, отношеніе къ намъ, несмотря на повышенныя въ то время требованія, со стороны экзаменовавшихъ, было сравнительно снисходительное, и въ концѣ концовъ, аттестаты зрѣлости были выданы всѣмъ, причемъ медалями съ изображеніемъ Аѳины Паллады были награждены Ульяновъ и я.
Счастливъ былъ я разстаться съ гимназической учебой, впереди ожидалось много новаго и интереснаго, вѣдь кромѣ Симбирска, я еще ничего не видалъ! Перспектива попасть въ Москву, жить тамъ въ условіяхъ студенческаго быта — все это волновало мое воображеніе и заполняло умъ и сердце радостными мечтами. Рѣшено было, что въ Москву на жительство поѣдетъ со мной вмѣстѣ мама, нуждавшаяся въ серьезномъ лѣченіи.
ЧАСТЬ II
СТУДЕНЧЕСТВО. УНИВЕРСИТЕТЪ. МОСКВА.
16
Въ началѣ августа 1887 года отецъ, мать и я, послѣ напутственнаго молебна, тронулись въ путь къ мѣсту нашего новаго жительства — въ Москву, сначала на пароходѣ, а отъ Нижняго Новгорода — по желѣзной дорогѣ.
Остановились мы въ Москвѣ въ районѣ около Никитскаго Дѣвичьяго монастыря, на улицѣ „Большой Кисловкѣ”, соединявшей Большую Никитскую улицу и Воздвиженку, въ „меблированныхъ комнатахъ Базилевскаго”. Эти номера, описанные Боборыкинымъ въ одномъ изъ безчисленныхъ его романовъ подъ наименованіемъ „Дворянское Гнѣздо”, оказались для насъ съ мамой, какъ нельзя больше, удобными.
Меблированныя комнаты Базилевскаго занимали собой особое двухэтажное зданіе, когда-то выкрашенное въ сѣрый цвѣтъ, узкой своей стороной выходившее фасадомъ на улицу „Кисловку”, съ невзрачнымъ параднымъ подъѣздомъ; главнымъ же своимъ корпусомъ, въ видѣ „глаголя”, зданіе это вдавалось въ огромный дворъ, смежный съ барски-импозантной и просторной городской усадьбой свѣтлѣйшихъ князей Волконскихъ, проживавшихъ за массивной золоченой рѣшеткой въ ихъ угловомъ красивомъ дворцѣ-особнякѣ.
Несмотря на внѣшній непривлекательный видъ, домъ Базилевскаго имѣлъ прочную репутацію среди московскаго общества въ смыслѣ высокой порядочности, граничавшей съ традиціоннымъ понятіемъ объ аристократичности. Высшее завѣдываніе этими меблированными комнатами находилось въ рукахъ управлявшаго тогда Государственнымъ Банкомъ Н. Я. Мальвинскаго, непосредственно же управляли всѣмъ домомъ дамы, назначавшіяся имъ изъ лучшаго московскаго общества. При насъ таковой была вдова - генеральша Глазенапъ.
Прожили мы съ мамой въ означенныхъ комнатахъ счастливо и хорошо въ теченіе двухъ лѣтъ, но потомъ рѣшили обзавестись собственной квартирой, тѣмъ болѣе, что мы съ условіями московской жизни достаточно свыклись и обстоятельно успѣли ознакомиться. Въ выборѣ мѣста мы держались привычнаго намъ Арбатскаго городского района въ виду его центральности и близости къ Университету. Остановились мы на чрезвычайно симпатичномъ и по внѣшнему своему виду, и по внутреннему расположенію своихъ комнатъ, домѣ-особнякѣ въ Большомъ Аѳанасьевскомъ переулкѣ, принадлежавшемъ „вдовѣ Сенатора и Тайнаго Совѣтника Хавскаго”.
Наша верхняя квартира состояла изъ передней, порядочной залы, гдѣ водрузили первымъ долгомъ піанино, небольшой уютной гостиной, углового кабинетика и рядомъ спальг ни. Эти комнаты взяла себѣ мама. Всѣ онѣ выходили окнами на улицу; мнѣ же была отведена комната во дворъ, гдѣ былъ поставленъ большой „студенческій” диванъ. Для прислуги были двѣ небольшія комнаты наверху, въ мезонинѣ, съ окнами во дворъ.
Омеблировали мы нашу квартиру скромно, но прилично. На этой квартирѣ мы прожили около трехъ лѣтъ, т. е., до самаго конца нашей съ мамой совмѣстной жизни въ Москвѣ.
Вернусь къ августу 1887 года и попробую возстановить въ своей памяти начало вступленія моего въ университетскую жизнь, неожиданно для меня оказавшееся чреватымъ исключительными событіями и всяческими осложненіями.
Дѣло въ томъ, что поступленіе мое въ высшее учебное заведеніе состоялось спустя лишь два года, какъ введенъ былъ Новый Университетскій Уставъ 1884 года, отличавшійся большей строгостью по отношенію къ студентамъ въ смыслѣ установленія дисциплины, надзора, учета занятій и пр., вплоть до ношенія особой студенческой формы. Въ частности, Новымъ Уставомъ строжайше запрещались студенческія организаціи, именовавшіяся „землячествами”, существованіе которыхъ въ свое время вызывалось естественнымъ стремленіемъ молодыхъ людей, пріѣхавшихъ часто издалека, объединиться во имя общности своихъ мѣстныхъ интересовъ, а также для установленія взаимопомощи.
Правда, за послѣднее время, до Новаго Устава, среди нѣкоторыхъ землячествъ, особенно окраинныхъ, немаловажную роль стала играть политика, съ направленіемъ ярко-антиправительственнымъ. Работа ихъ, мало-по-малу, стала крѣпнуть и организовываться благодаря установленію особаго руководящаго центра, въ видѣ такъ называемаго Центральнаго землячества, въ составъ котораго входили особо-выбранные депутаты отъ рядовыхъ существовавшихъ землячествъ. Запрещеніе, установленное Новымъ Уставомъ, естественно, внесло значительное потрясеніе въ весь укладъ внѣучебной жизни студенчества, вызвавъ въ огромномъ его большинствѣ острое недовольство.
