Клод Дюфрен - Мария Каллас
Со скрупулезностью энтомолога, изучающего поведение насекомого, он анализировал, расчленял, вскрывал каждое движение, каждое выражение лица Марии: «Ее жесты приводили нас в дрожь. Где она научилась этому? Нигде; она сама их придумала».
Напомним, что в то время оперная дива весила почти центнер, но на это слишком мелкое и незначительное для него обстоятельство знаменитый режиссер не обращал внимания: «Она была такой прекрасной на сцене; мне нравилась ее полнота, придававшая ей величественный вид. Ее нельзя было спутать ни с кем другим».
Весьма простодушное заявление, но у Висконти был собственный взгляд на женскую красоту; он уже мысленно представлял, как будет работать со столь «плавким материалом».
Так возникла любовь с первого взгляда, которая со стороны Лукино Висконти никогда не выйдет за рамки творческих отношений, однако Мария, не признаваясь в этом самой себе, переживала все перипетии романтической привязанности. Стоит ли говорить о том, что волновавшие и будоражившие кровь чувства носили только платонический характер.
Впоследствии эти две исключительные творческие личности сблизятся настолько, что в их сердцах заполыхает огонь наивысшего духовного единения. Но пока Висконти получил возможность восхищаться талантом Марии, а ей представился случай в очередной раз совершить невозможное.
Менегини отправился в Верону, где его ждали крики, скандалы и сплетни многочисленной родни с его матушкой во главе. Тем временем Мария приехала в Венецию. Здесь по просьбе Туллио Серафина она взялась за оперное наследие Вагнера. Очевидно, певице, в венах которой текла горячая кровь жителей Средиземноморья, предстояло для исполнения роли Брунгильды, героини «Валькирии», перевоплотиться в совершенно далекий ей персонаж. Однако она обожала подобные метаморфозы. Помимо всего прочего, это было желанием самого Туллио Серафина. В то время Мария беспрекословно подчинялась воле маэстро.
Одновременно с «Валькирией» Туллио Серафин включил в репертуар оперу «Пуритане» Беллини с Маргаритой Кариозо в роли Эльвиры. В дни, предшествовавшие первому представлению «Валькирии», Мария работала над ролью с полной ответственностью и огромным воодушевлением, как всякий раз, когда впервые бралась за смелый театральный проект. Диапазон ее вокальных возможностей позволял ей разучивать даже не свойственные ее манере пения партии. По просьбе Марии в номере гостиницы «Реджина», где она проживала, было установлено пианино, за которым она ежедневно проводила много часов. В Венеции стояла зима, придавая городу дожей угрюмый вид. Мария почти не выходила из гостиничного номера. Вечером 7 января она решила немного отвлечься от оглушительных звуков музыки Вагнера и взялась для души за партитуру «Пуритан» Беллини — не надо забывать, что Мария очень хорошо играла на пианино — и мало-помалу так увлеклась, что во всю силу своего голоса начала исполнять арию Эльвиры. Она и не ведала, что у нее была внимательная слушательница: супруга Туллио Серафина. Некоторое время спустя появился и сам маэстро, которому жена все рассказала. Он попросил девушку снова спеть ту же арию. Мария охотно исполнила его просьбу, не догадываясь о том, что попала в ловушку… Однако речь шла о той самой ловушке, которая не могла ей не понравиться. Часом ранее Туллио Серафин узнал о том, что Маргарита Кариозо не сможет петь в «Пуританах». Установившаяся в Венеции сырая и холодная погода вызвала эпидемию гриппа, и певица пала его жертвой, что явилось настоящей катастрофой для Туллио Серафино. Всю ночь он размышлял над тем, как ему выйти из создавшегося положения, и в итоге принял решение.
8 января около десяти часов утра Мария еще нежилась в постели. Вечером ей предстояло петь в «Валькирии», и она берегла силы. Неожиданно раздался телефонный звонок: Туллио Серафин попросил ее подняться в его номер.
— Но мне надо одеться! — сказала Мария.
— Неважно! — ответил музыкант тоном, не терпящим возражения. — Приходите, в чем есть!
Мария отправилась к Туллио Серафину в халате и в таком домашнем виде узнала, что всего через неделю должна будет исполнять роль Эльвиры в «Пуританах».
«В тот момент меня охватила паника, — рассказывала позднее Мария. — Вечером я должна петь в «Валькирии», а затем должны были последовать еще два представления подряд. Кроме того, я ничего не знала о «Пуританах» в целом… Ни либретто, ни музыки… Я подумала, что это безумная затея. Но Серафин уверял, что я справлюсь… Его ли доверие вдохновило меня на подвиг? Или же меня соблазнила идея совершить невозможное?.. Внезапно я почувствовала, что эта роль непреодолимо влечет меня к себе так, как пропасть стоящего на ее краю путника, у которого закружилась голова… И я заключила пари…»
Мария выиграла это пари. За одну неделю она выучила произведение Беллини, исполнив в то же время роль Брунгильды в опере Вагнера «Валькирия». О ее героическом подвиге лучше всякого комментария говорят простые строки в программе: в среду и пятницу она была Брунгильдой, одновременно разучивавшей, как одержимая, роль Эльвиры; в воскресенье утром она была Эльвирой на генеральной репетиции «Пуритан». И в тот же вечер она была снова Брунгильдой на последнем представлении «Валькирии»; на следующий же день, во вторник 19 января, она была Эльвирой, представшей впервые перед восторженной публикой и Тулио Серафином, потрясенным тем, с какой уверенностью она справилась с казалось бы невыполнимой задачей.
Надо заметить, что это первое представление оперы не обошлось без казусов: Мария успела разучить вокальную партию, но у нее оставались некоторые «пробелы» в запоминании текста оперы. В тот памятный вечер она с непринужденностью настоящего профессионала часто обращалась к помощи суфлера. Это обстоятельство сыграло с ней злую шутку: в какой-то момент ей надо было спеть «sono vergin vezzosa», что означает «я — прелестная девственница»… Возможно, суфлер недостаточно четко произнес эти слова, или же Марии послышалось что-то другое, но она пропела «sono vergin viziosa», то есть «я — порочная девственница!». И если эта нечаянная оплошность и вызвала несколько насмешливых улыбок, то ни в коей мере не повлияла на триумфальный успех, многократно усиленный знанием совершенного ею подвига. Помимо трудностей, связанных со сценическим воплощением такого сложного персонажа, как Эльвира, Каллас должна была в то же время исполнять партию Брунгильды, что потребовало от нее пения в двух диаметрально противоположных регистрах.
Ничего удивительного не было в том, что итальянская пресса увенчала вновь испеченную королеву лавровым венком. В одной газетной статье была приведена параллель между невероятными вокальными возможностями певицы и ее драматическим талантом: «Вот уже несколько дней, как многие любители оперы вскакивают со своих мест, прочитав имя блистательной исполнительницы роли Брунгильды рядом с именем Эльвиры. Вчера вечером мы все услышали ее. Даже самые скептически настроенные слушатели с самых первых нот были вынуждены признать, что перед ними звучало вовсе не классическое традиционное сопрано. Мария Каллас, благодаря пластичности своего восхитительно прозрачного и сверкающего, как бриллиант, голоса совершила настоящее чудо. Кроме того, ее пение отличается особой теплотой и человечностью, что тщетно искать у других исполнителей роли Эльвиры».
