Андрей Орлов - Осень 93-го. Черные стены Белого дома
Через час записка была уже на столе у Филатова. А еще через полчаса ее держал в руках президент. Покачав головой, он резко сказал:
— Наведите порядок! Позвоните Ерину, наконец!
* * *Через три часа, когда Орлов уже был в Доме Советов и, переодевшись в камуфляж, отправился вместе с двумя членами опергруппы на осмотр одного из верхних этажей «стакана», в окрестностях здания началось какое-то движение. Сначала со стороны Нового Арбата подъехало несколько легковых автомашин, на которых прибыла целая группа людей, в том числе в военной форме, которые, о чем-то оживленно беседуя, обошли здание вокруг. Затем подтянулись два автобуса, из которых высыпало не менее полусотни бойцов, выстроившихся в редкую цепь по периметру вокруг здания. Указание президента выполнялось на удивление очень быстро. Это почувствовала на себе даже опергруппа Орлова, члены шторой, работающие на этажах здания, все чаще вынуждены были предъявлять документы, откуда ни возьмись появившимся постам охраны.
14 октября 1993 года, четверг, день
Москва. Лубянка
Здание министерства безопасности
— Добрый день. В нашей сегодняшней встрече, которая посвящена вопросам деятельности органов безопасности по отслеживанию, прогнозированию и влиянию на оперативную обстановку после введения в действие указа президента номер тысяча четыреста, принимают участие: министр безопасности Российской Федерации генерал-полковник Голушко Николай Михайлович, первый заместитель министра генерал-лейтенант Степашин Сергей Вадимович, начальник Следственного управления министерства генерал-майор Балашов Сергей Дмитриевич и начальник Центра общественных связей генерал-майор Кондауров Алексей Петрович. — По голосу ведущего чувствовалось, что он волнуется. Это была первая встреча руководства министерства безопасности с журналистами после событий 3–4 октября. Поэтому брифинг привлек внимание очень многих журналистов, которые стремились попасть на него всеми правдами и неправдами. Сделать, конечно, это не удавалось, так как круг приглашенных на встречу в здание министерства безопасности был заранее определен и строго ограничен.
Накануне Голушко во время очередного доклада Орлова о ходе работы в Белом доме пригласил Андрея поприсутствовать на встрече с журналистами.
«Тебе это может пригодиться, — серьезно сказал Николай Михайлович. — Ты же там общаешься с начальниками разными… Они должны знать нашу позицию».
И вот теперь Орлов сидел в пресс-зале Центра общественных связей, примостившись в самом дальнем углу, откуда удобнее было наблюдать за происходящим.
Брифинг начался с краткого выступления Голушко, который также, как и ведущий, заметно волновался.
СТЕНОГРАММА: «…Если бы не трагические события, то мы сегодня говорили бы о других вещах, предшествовавших тому, что случилось в Белом доме. Прошла встреча глав государств на высшем уровне, созданы экономический союз СНГ и единое экономическое пространство…
Для меня, назначенного министром указом президента буквально за два дня до этих событий, это был серьезный момент в жизни, и выбор, который я сделал вместе с коллегией министерства, со всем личным составом — это поддержать в трудную минуту позицию президента, встать на выполнение Указа Президента № 1400.
Весь руководящий состав в центре и сотрудники органов на местах оставались верны своему долгу, закону и приняли все меры по выполнению требований указа, определившего наше место…» (Из Стенограммы брифинга, проведенного в Министерстве безопасности Российской Федерации 14 октября 1993 года. — Личный архив бывшего министра безопасности Н.М. Голушко.)
Орлов вспомнил, как меньше месяца назад указ президента произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Поставив депутатов парламента вне закона, он требовал проведения выборов в еще пока не существующий законодательный орган страны, изменения Конституции и в конечном счете перехода всей полноты власти к президенту. По существу, речь шла о переходе от парламентской республики к президентской. Вроде бы чисто теоретический вопрос, если бы он не затрагивал скрытые пружины власти, не противопоставлял друг другу прежних союзников в «борьбе с партократией», соратников Ельцина по «демократическим баррикадам» 1991 года.
Суть противоречий была упрятана так глубоко, что мало кто понимал, из-за чего «поссорились» Верховный Совет с президентом. А они заключались прежде всего в том, что значительная часть народных избранников не могла согласиться с курсом на приватизацию государственной собственности, который превращался фактически в разграбление национального богатства страны, присвоение его кучкой нуворишей, считающих себя уже хозяевами жизни. Именно поэтому делалось все для того, чтобы Верховный Совет не смог перечеркнуть «завоевания» девяносто первого года, помешать сосредоточению достояния страны в руках поднимающего голову класса олигархов.
В осенние дни девяносто третьего Ельцин и Хасбулатов оказались по разные стороны баррикад, как оказались в противостоящих друг другу группировках их сторонники: Филатов, Красавченко, Степашин и целый ряд бывших депутатов Верховного Совета перешли в команду президента Ельцина. Баранников, Ерин и Дунаев, руководители силовых структур, непосредственно подчинявшиеся Ельцину, вдруг оказались в стане его противников. Позицию Ельцина осудил Конституционный Суд во главе с его Председателем Зорькиным.
Органы безопасности были снова поставлены в положение жесточайшего выбора. Если следовать Конституции и закону, они должны были встать на сторону Верховного Совета. Если же исходить из интересов установления в стране сильной президентской власти, которой никто не посмеет ставить палки в колеса, то следовало поддержать президента Ельцина.
Руководство министерства, как сказал на брифинге Голушко, сделало свой выбор в пользу президента, хотя в коллективах неоднозначно воспринимали противостояние двух ветвей власти, считая, что чекистов снова хотят втянуть в политическую борьбу, а в зависимости от ее исхода — сделать «козлами отпущения».
СТЕНОГРАММА: «…На вопрос о неожиданности прошедших событий для исполнительной власти и их информированности по линии министерства безопасности могу вам сказать, что до самой последней минуты мы пытались достичь согласия, любыми способами не допустить кровопролития.
…Я всегда был вместе с Павлом Сергеевичем[24], Виктором Федоровичем[25]. Там, где проходили совещания под руководством президента, Черномырдина, мы были вместе. Меры все предпринимались, все меры были предусмотрены, но меры такого порядка, чтобы никоим образом по нашей вине не пролилась безвинно кровь. И вы видите, что все делалось тогда даже, когда тонкая ниточка переговоров велась в Патриархии, в Донском монастыре. А что касается развития событий, то информация была достаточной, меры вырабатывались самые адекватные. И обвинение кого-то в нерешительности — это безрассудство. Попробуйте действовать решительно в центре Москвы и в стрельбе против собственного народа…» (Из Стенограммы брифинга, проведенного в Министерстве безопасности Российской Федерации 14 октября 1993 года. — Личный архив бывшего министра безопасности Н.М. Голушко.)
