Эйно Луукканен - Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса
Я с облегчением вздохнул. Рывком я закрыл фонарь и дал мотору полный газ, поднял нос «Брюстера» и пошел вверх, пробивая тучи. Наконец, на высоте 1500 метров я выскочил на солнце. Я чувствовал, что буквально второй раз родился. По радио я вызвал Веку Римминена, назначив ему встречу над Юустила, после чего благополучно приземлился в Иммола. Но мою одежду можно было выкручивать – она промокла насквозь.
На следующий день, еще не отойдя полностью от вчерашнего приключения, я повел звено на разведку к аэродрому Яппила. Мы покружили над Карелией, пролетели над руинами Какисалми, где стояли лишь обгорелые печные трубы, похожие на обвиняющие пальцы. Оттуда мы взяли курс на юго-запад к Сейвятё, в направлении аэродрома, который мне было приказано проверить. Я разделил звено на две группы по 4 истребителя, одна обеспечивала прикрытие сверху, вторая осматривала аэродром.
Мы пролетели над аэродромом на высоте 750 метров, я заметил МиГ-3 и 2 «Чайки», стоящие на краю летного поля вместе с бензоцистернами. Несколько легких зениток открыли огонь, и я дал приказ обстрелять аэродром. Я круто повернул и бросил истребитель в пике, Кайус Метсола летел у одного моего крыла, Века Римминен – у другого. Я поймал МиГ-3 на прицел и увидел, что его пропеллер завертелся, поднимая облака пыли. Едва он начал двигаться, как я всадил в него очередь, шасси русского истребителя подломилось, самолет зацепил землю крылом, и пилот поспешно выпрыгнул из кабины. Я пролетел над аэродромом и следующую очередь выпустил в грузовик, из которого вылетели двое солдат. Затем я взял чуть вверх, чтобы перескочить деревья, и заметил грузовики, палатки и штабеля бочек с горючим, укрытые ветвями. Пока я набирал высоту с разворотом, то увидел, как Кайус и Века обстреляли «Чайки», и одна из них вспыхнула. Мы соединились с группой прикрытия и полетели в Иммола. Когда мы пролетали над старой крепостью Выборга, величественной как всегда, то увидели финский флаг, гордо реющий на флагштоке. Пролетая над Суур Мерийоки, я увидел здание нашего бывшего офицерского клуба, которое было совершенно разрушено. Крыша обвалилась, остались лишь полуразвалившиеся стены. Солнце уже опускалось за западный горизонт, когда мы приземлились на базе.
Я получил разрешение отправиться на автомобиле в Виипури, и ко мне присоединился Курре Гинман. В последний момент в машину втиснулся Ваффе Вахвелайнен, который хотел отыскать свой старый дом. После того как мы пересекли границу, на которую отошли после Зимней войны, картина стала совсем неприглядной: повсюду царили разрушения и запустение. Уцелели лишь отдельные дома, поля заросли сорняками, сено никто не косил, на обочинах дороги валялась брошенные машины и дохлые лошади. Но чем дальше от границы мы отъезжали, тем меньше было разрушений. Судя по всему, русские отступали так поспешно, что просто не успели применить тактику выжженной земли, поэтому некоторые хутора уцелели. Местами были видны попытки убрать зерно, то есть не все жители бросили свои дома.
Ближе к Выборгу снова стали видны последствия боев. Все мосты были взорваны, и нам приходилось осторожно двигаться по временным мосткам из тонких досок, которые могли рухнуть в любой момент. Знакомый мост Папула рухнул прямо на железнодорожные пути, и мы были вынуждены сделать большой крюк, чтобы попасть в старый город. Хотя я жил в Выборге, но сейчас с трудом узнавал город. Великолепный вокзал, спроектированный Элиелом Саариненом и считавшийся самым красивым во всей Северной Европе, превратился в груду мусора. Стеклянные витрины магазинов были разбиты, на улице Суонио из окон шестиэтажной конфетной фабрики прямо на мостовую тек сироп, покрывая брусчатку липкой грязью. В подвале мы наши сотни бочек джема и ящики сухофруктов, после чего горько пожалели, что у нас легковушка, а не большой грузовик.
Мы слонялись вокруг руин, поднимались на кучи мусора, заходили в здания, которые еще стояли. За время пребывания в городе мы видели едва ли десяток людей. Чувствуя себя просто ужасно, мы проехали через Выборг и прибыли в Сайнио, где я оставил много одежды и вещей во время Зимней войны. Возле серьезно поврежденного госпиталя витал омерзительный запах горелого человеческого мяса. Мы поспешно повернули в сторону кладбища Ристамаки, где я намеревался посетить могилу моего маленького сына, который покоился там. Но всюду мы видели пятиконечные звезды между уцелевшими крестами и надгробиями, как мы ни искали, мы не сумели найти даже следов могилы сына.
Вокзал Сайнио и шоссе Терийоки были забиты остовами разбитых танков, бронемашин, тракторов и грузовиков. Мы с большим трудом сумели проехать через это скопище горелой техники. Дом, который мы собирались найти, тоже бесследно исчез. Все, что осталось от этого квартала – фундамент большого склада, трупы и раздувшиеся туши лошадей, холмы обломков и кучи пепла. Мы увидели более чем достаточно и повернули автомобиль назад, чтобы вернуться на аэродром.
Над границей
2 сентября, почти точно через два года после начала войны в Европе, мы все обрадовались, получив известие, что финские войска вышли на нашу довоенную границу. Наша Родина освободилась от захватчиков, если не считать тех тысяч русских, которые томились за колючей проволокой наших лагерей военнопленных. К этому сообщению был добавлен приказ перебазироваться на аэродром, с которого мы могли обеспечить более надежное прикрытие наших наступающих войск.
К моему звену были добавлены еще 4 «Брюстера», и оно снова превратилось в отдельную Истребительную группу L, которой предстояло перелететь на аэродром на острове Лункула, который находился в Ладожском озере недалеко от Салми. Нам всем поставили прививки против тифа и оспы, и вечером колонна из 5 больших грузовиков, на которые погрузили запасные части и все необходимое оборудование, двинулась в путь. На этих же машинах находился наш наземный персонал и 6 новых пилотов, которым предстояло проделать путешествие длиной 300 километров до новой базы.
3 сентября вскоре после 11.00 наши 12 «Брюстеров» взлетели, построились над аэродромом и направились на восток. Мы все были немного тихими и молчаливыми после посещения медпункта накануне. Каждое движение ручки управления или педалей требовало дополнительных усилий, но мы были рады тому, что получим возможность дать Сталину прямо в глаз.
Когда впереди показался остров Валаам, жизнерадостные финские зенитчики решили немного поупражняться в стрельбе. В качестве цели они выбрали нас! К счастью, их меткость оставляла желать много лучшего, серые клубки разрывов вспухали в небе на значительном расстоянии позади самолетов. Остальная часть полета прошла спокойно, и в 12.30 наши истребители запрыгали по неровному полю аэродрома Лункула, поднимая тучи брызг. Мне уже говорили, что этот аэродром постоянно заливает водой, и после осенних дождей на поле стоит слой воды высотой по щиколотку. Вода лилась струйками с крыльев и фюзеляжей истребителей, когда мы рулили к намеченным местам стоянки. На аэродроме уже стояли несколько Фиатов G.50 и Моран-Сольнье M. S.406. Удивительно было видеть столько самолетов на узкой полоске шириной около 300 метров! Нам просто не удалось бы рассредоточить свои 12 «Брюстеров», чтобы обезопасить их от внезапной атаки, поэтому я отправил 4 истребителя на соседний остров Мантсин.
