Софья Бенуа - Людмила Гурченко. Я – Актриса!
– Теперь ненавижу в роли слезы. Любым путем обхожу их. Или оставляю их за кадром.
Думается, любого до слез тронет текст самой Гурченко о пережитом впервые разрыве с любимым мужчиной. И этот опыт она обязательно положит на пленку, не просто создав характерную роль, а прожив ее на экране, пропустив через сердце.
– Через много лет, в картине «Семейная мелодрама», я буду играть женщину, покинутую мужем, но так и не сумевшую смириться с такой долей. Я ясно вижу гостиницу «Украина» в весеннем Киеве в пору своей молодости… И все будет очень похожим… Ну не могла я тогда себе представить, что это конец. Ну зачем жить, если нет правды, справедливости, с которой я пришла в любовь. Это будут самые дорогие сцены в фильме. Не придуманные и не написанные, а личные, интимные, которые случаются с каждым человеком, когда он наедине со своим горем. Поразительно, но после «Семейной мелодрамы» именно из Киева пришло письмо от врачей. Я им ответила. Они удивлялись тому, как точно был сыгран процесс сердечного приступа. «Может у вас сердце больное, откуда это вам так точно известно?» Не знаю, просто пропустила все через себя, все иголочки, не боясь уколов. Это «узнавание» через свою кровь. А на съемке осветители после дубля тихо-тихо спрашивали: «Как вы себя чувствуете? Не хотите водички, минеральной?..»
Андрей Аркадьевич Вертоградов (1946-2009) – актёр театра и кино, также артист эстрадного жанра, исполнитель песен и музыкальных пародий.
А она, отплакав, отболев и наконец оздоровившись, начнет осознавать себя как женщина, в которой утверждается не просто актриса, а настоящая вамп – умелая, смелая, игривая, умно-равнодушная и вместе с тем сильная в этой своей защите от окружающего мира и его двуногих представителей в классических мужских брюках.
– Верно, что в поражении победа. Умерла моя любовь. Утихла моя тоска. В моем родном Харькове, в больничной палате, рядом с любимыми родителями я оздоровилась. Я поднялась над собой. Приходило исцеление, потому что умерла моя любовь. Я была счастлива! Парадокс. В душе надолго поселятся испуг и подозрительность. Около меня будут появляться милые и интересные люди. Но это будут случайные люди. Ведь одиночество прекрасно. Но не тогда, когда оно длительно. И я, как черепаха, начну потихоньку обрастать непробиваемым панцирем запрета на искренность и нежность. Буду обогащаться новыми и новыми изощренными и гладкими фразами, которые ничего не выражают. Но и не обижают…
Раскрывая сердечные тайны подруги актриса Инна Выходцева рассказывала журналистам издания «7 дней»[25]:
– Залечить разбитое Борей сердце Люсе помог актер Андрей Вертоградов. Он прекрасно играл на фортепиано, сам сочинял музыку и научил это делать Люсю. Думаю, она сошлась с ним, потому что он чем-то отдаленно напоминал Борю. Люся к нему тепло относилась, ей льстило, что Андрей высокого роста, импозантный, музыкально одаренный, творческий. Но Вертоградов тоже оказался ходок по бабам. И Люся его бросила без особых сожалений после двух лет гражданского брака.
А вот подруга актрисы Татьяна Бестаева вспоминает другого «утешителя», с которым Гурченко вернулась со съемок в Киеве[26]:
– Этот развод, хоть и дался Люсе очень тяжело (помню, она писала мне со съемок, что Боря воткнул ей нож в сердце), по большому счету в ее душе ничего не поменял. Люся по-прежнему бросалась в любовь как в омут, легко очаровывалась и так же быстро разочаровывалась. Помню, однажды из Киева, со съемок картины «Гулящая», она приехала не одна, а с гражданским мужем Юрием. Он работал на «Гулящей» художником по костюмам. Этот фильм сейчас не помнят, а тогда он был популярен. И Люся была в самом расцвете своей красоты. Как она говорила, ее талия как раз достигла минимального объема – 46 сантиметров (обычно у нее было 53-54)… И вот, помню, она мне говорит: «Юрий, он цакой цалантливый, он цакой, цакой…» Я думаю: ну все понятно, новая любовь. И ведь Юрий был действительно талантлив! Помню, какой замечательный халат, стеганный золотой ниткой, он сшил для Люси… Но идиллии снова не получилось: вскоре выяснилось, что Юрий женат. Мало того, он еще и не вполне решился расстаться со своей семьей. А Люсе надо было, чтоб все доставалось ей сразу, быстро! Если честно, с ней было довольно трудно жить мужчинам. Вроде бы она восхищалась своим возлюбленным, но тут же и требовала от него поклонения. Говорила, как он талантлив, но подспудно, сама того не замечая, превращала мужчину в обслуживающий персонал. А ведь не всем это подходит… Словом, они с этим Юрой тихо разошлись, он уехал назад. Но Люся недолго оставалась одна…
Глава 18. Маша. «Дочь кинозвезды – это тоже роль, которую надо талантливо исполнить»
Долгое время маленькая Маша подрастала в Харькове, в той же квартирке, где прежде проживала подростковые и юношеские годы ее звездная мать. Истинным опекуном, более трепетным и внимательным, чем родной отец, стал для Маши ее дед Марк Гаврилович. Он окружил девочку безмерной заботой и любовью, изливая на крохотного ребенка море тепла и ласки.
– И в квартирке на Клочковской они зажили втроем особенной, обновленной и радостной жизнью. Мои родители и не понимали, что это их внучка. Они были уверены, что вот на старости лет бог им послал счастье в виде маленькой хорошенькой девочки – «дочурки, клюкувки, богиньки». Ведь я улетела навсегда. Со мной все так непросто. А это существо маленькое, беззащитное. На него папиных физических и душевных сил было предостаточно. А маме было всего сорок два года. И дом, и работа, и маленький ребенок – все держалось теперь на ней. А папе важно было, чтобы у «унученьки, як у дочурки до войны, была нянька». Как же он гонял этих нянек! Он отпрашивался у мамы с работы пораньше, чтобы, застав няньку врасплох, без мамы успеть с ней расправиться. И горе той няньке, у которой девочка ступит босой на холодный пол в нашей сырой полуподвальной квартире.
Да так присматривает за внучкой, что даже Елена Александровна была вынуждена писать дочери: «Пиши чаще, а лучше бы ты выбралась к нам хоть на пару дней. Папа был бы так счастлив. Все бы собрались «у кучку», помнишь, как в детстве, когда ты была маленькая? Теперь папа тому же учит и дрессирует Машу».
Несмотря на море любви, в котором ее буквально купает дедушка, маленькая Маша больше тянется к бабушке (Лёле), – так будет не только в детстве, но и дальше, по жизни… Эта особая тяга дочери Людмилы Гурченко к ее матери даст ей самой пищу для размышлений о роли генов и наследственности. Ее дочь действительно будет очень похожа на Елену Александровну и всю эту «симановщину», как называл родню со стороны своей жены Марк Гаврилович.
