Андрей Старостин - Повесть о футболе
Помню, с каким волнением футболисты ждали результатов заседания секции перед каждым очередным футбольным матчем. Секцию вел обычно Михаил Иванович Петухов. Еще будучи капитаном команды РГО, он во время банкета по поводу получения приза, монументально поднявшись с места, прочувственно, со слезами на глазах, приложив руку к сердцу в подтверждение своей искренности, кратко сказал: «Друзья, футбол – моя стихия!..»
Это были не напрасные слова, не пышная фраза, брошенная случайно. В течение многих лет Михаил Иванович был энтузиастом поля, неутомимым общественным деятелем, строгим и справедливым. Когда он выходил из комнаты заседаний с длинным списком составов шести команд на завтрашний день, у нас, шестнадцати-семнадцатилетних мальчишек, сосала под ложечкой. Поставили или не поставили? Этот гамлетовский вопрос терзал нас каждую субботу. Думается, он никогда не покидает футболиста до конца его футбольных дней. Это всегда волнующий вопрос. Будь ты игроком сборной команды страны, или дублером, или учеником группы подготовки. Всегда сомнения: «быть или не быть?..» Конечно, если ты следуешь девизу «Футбол – моя стихия!» Ну, а если для тебя ничего не значит этот девиз, то вешай бутсы на гвоздь и ищи другое увлечение.
Чуть заметно улыбаясь из-под пенсне прищуренными глазами, обычно строгими, хоть и дружелюбными, Михаил Иванович пришпиливал списки к стене и неторопливо отступал в сторону, наблюдая за реакцией абитуриентов. Иногда, из гордости пряча подступающие слезы, в тот момент почти ненавидя Петухова, я обнаруживал свою фамилию в самом низу списка, в рубрике «запасные».
Печаль делили с Сергеем Ламакиным. Подобно многим, мы бросались во все секции, чтобы быть действующими, а не запасными. Но любовь к футболу не подвела. Попробовав силенки в боксе, легкой атлетике, баскетболе, Сергей все же «нашел себя» на футбольном и ледяных полях. Он добился того, что стал игроком сборной команды Ленинграда в футбол и хоккей.
Немалых трудов это ему стоило. Мы учились в 18-й Трудовой девятилетней школе Краснопресненского района. Вместе организовали СКУ – спортивный кружок учащихся. Создали различные секции. Проводили лыжные походы, для солидности называя их «звездными», но в глубине души страдали футболом.
Нам помогал преподаватель истории Валентин Николаевич Покровский. Среди бесчисленных энтузиастов футбола он остался в памяти как один из самых обаятельных и чистых любителей этой игры. И как замечательный педагог, он врачевал наши душевные раны, утешая, что лавры не пожинают легко. Валентин Николаевич успевал сыграть за нашу команду и без скидок на партнерство в игре принять зачет по реформам Петра Великого.
Валентин Николаевич приходил на игру с двумя дочками-близнецами пятилетнего возраста. Сам он был грузноват и ноги имел «футбольные», толстые, едва гнущиеся в коленях. Играть любил до самозабвения. Он был близорук и играл в пенсне. Постоянный левый крайний нападающий нашей команды, он отличался агрессивностью на поле, шел только по прямой, может быть, в силу своей близорукости – не замечая ни партнеров, ни противников.
Однажды дочки-близнецы, безмятежно играя, выбежали на поле в тот момент, когда наш левый, край в неукротимом желании забить гол прорывался к воротам противника. Он бы затоптал своих детей, но, к счастью, вовремя был сшиблен защитником и растянулся на земле, подняв облако пыли, рядом с заплакавшими от испуга девочками.
Пока для нас с Сергеем это был приготовительный класс. До высшего футбольного образования было, как тогда говорили, «верст сто и все лесом».
В бесконечных битвах на Сущевской площадке с командой 2-го реального училища мы с Сергеем были лидерами СКУ, но на Красной Пресне ходили в запасных. Оставалось набираться опыта в качестве зрителей.
Преподаватели футбольного мастерства в команде Красной Пресни были хорошие и на поле и, что не менее важно, в жизни.
Из ЗКС пришло пополнение – Борис Баклашов, Петр Попов, Константин Блинков, Яков Евстигнеев, которые в содружестве с пресненцами составили очень сильную команду: помимо упомянутых выше Павла Канунникова, Ивана Артемьева была группа молодых и очень одаренных футболистов.
Дублером Баклашова стал Алексей Козлов, доморощенный пресненец, в течение двух лет он в совершенстве постиг вратарское дело. Его броски в нижние и верхние углы ворот были великолепны. Он сменил малорослого вратаря Станислава Мизгера, жизнерадостного балагура и хорошего товарища. Но эти качества не добавляли Мизгеру роста, он с трудом дотягивался в прыжке до перекладины. С уходом из первой команды Станислав, для важности куривший трубку, совсем перестал выпускать ее изо рта, дымил как паровоз, и стал самым закадычным собеседником дяди Мити на футбольные темы.
Кандидатами на крайних защитников были Павел Павлович Тикстон и Владимир Иванович Хайдин. Звезда Александра Старостина еще не успела взойти.
Павел Павлович, играя еще за КФС, привлекал мое внимание своей осанкой, с которой он держался на футбольном поле. Про таких говорят – грудь колесом. Он нес свой корпус, упрочившийся на коренастых, сильно развитых ногах, подчеркнуто уверенно. Он быстро бегал, ставя ступни носками внутрь, чуть косолапя. Был чемпионом московского «Приза открытия» в беге на 60 метров.
Будучи примером благовоспитанности в жизни, Павел Павлович не терпел неучтивости. Он возвел в правило не оставлять безнаказанным нарушение элементарных норм поведения.
На Тверской улице какой-то франт, развязно шедший навстречу, наступил ему на ногу и даже не обернулся, чтобы извиниться. Павел Павлович деловито повернул обратно, немного прибавив шагу, догнал франта и подчеркнуто умышленно наступил ему на носок ботинка, сказав: «Пока мы в расчете, но я к вашим услугам!» И так всегда. На поле он никогда не грубил. Столкнувшись с ним, ты чувствовал, будто бы налетел на каменную стену: у кого возникнет охота мериться с таким силой!
Судьба свела меня с Павлом Павловичем в заполярном Норильске. Один из пионеров развития физической культуры и спорта в трудных условиях Севера, он и там поражал меня выдержкой и самообладанием, когда в полярную ночь, в пургу и мороз, он стоически вел борьбу со стихией, часами простаивая со шлангом в руке с непреклонным желанием залить в городе каток.
Был и каток, было и футбольное поле и многие другие сооружения, в создание которых частицу труда вложил человек с несгибаемым характером, которому безнаказанно нельзя было наступить на ногу…
Помягче характером был Владимир Иванович Хайдин. В отличие от Тикстона он был сутуловат, развит больше в вышину, нежели в ширину. Еще на «Горючке» он обращал на себя внимание удлиненными рычагами ног от колена до ступни. Он играл в гетрах, подвязанных под самыми поджилками, и ноги его казались шлагбаумами. Сходство довершали черно-белые поперечные полосы на гетрах.
