Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого
— Юрий Петрович Любимов был против Вашего ухо-да из театра?
— Да, он всячески сопротивлялся… А до этою он был против моей работы в кино, он был против того, чтобы я делил театр еще с чем-то. А когда я решил уходить из театра… это было уже не сопротивление, он просто уволил меня по статье «за нарушение трудовой дисциплины». Был страшный скандал, и Любимов счел меня предателем… Но замыкаться на театре я не мог и до сих пор в этом уверен.
— Когда Вы ушли из театра, Высоцкий стал играть Ваши роли…
— Да, тогда Володя взял на себя все мои роли — в «Десяти днях», в «Павших и живых» и в «Добром человеке». Наверное, он взял бы и Пугачева, если бы у него не было уже прекрасного Хлопуши. А гораздо позже — как когда-то Володя подпер плечом театр во время моего отсутствия, — так и я посчитал необходимым после его ухода из жизни вернуться в театр с той же целью. Это произошло совершенно естественно, потому что я понимал — кто-то должен взять эти роли на себя.
— Теперь о песнях: известно, что Высоцкий любил, как Вы пели его песни…
— Ну, этого я не могу утверждать… А встретились мы с Володей в песенном плане не на материале его песен, которые знали и пели все. А была такая картина «Последний жулик» — она снималась на Рижской студии, — для которой Володя написал песни. И вот эти песни пел я… Тогда даже вышла и сохранилась у меня маленькая пластинка. Это было в 1966 году, может быть, чуть позднее. И я считаю, что это была первая пластинка с песнями Высоцкого. Это первое официальное издание его песен.
Вот так я спел Володины песни — их было четыре или пять, точно теперь не помню. А что касается его реакции, то, честно говоря, я этого не знаю.
— А Вы пели когда-нибудь вместе с Высоцким?
— Вместе пели, но вот не пили никогда — это точно.
— После Вашего ухода из театра Вы встречались с Высоцким?
— В работе мы не встречались, но мы встречались по жизни… Мы всегда испытывали друг к другу и интерес, и приязнь. В принципе, некоторое отстояние началось с появления Марины Влади. Володя избрал себе другое общение, другую компанию, к которой я не имел никакого отношения. В человеческом плане я больше всего ценю прижизненные дружеские связи… А все это кликушество вокруг имени Высоцкого теперь — к этому я отношусь резко отрицательно.
Февраль 1988. Театр на Таганке
Иван Сергеевич БОРТНИК
Я познакомился с Высоцким в 1967 году. Потом мы выяснили, что Володя знал меня гораздо раньше, помнил еще по Трифоновке. У нас были общие приятели на его курсе. А еще оказалось, что Володя видел меня в «Исповеди»-был такой фильм в 1967 году, в котором я сыграл главную роль.
Что нас сблизило? У нас было много общего, и прежде всего — московское дворовое детство. Послевоенное детство — особое время: каждый второй — в «прохорях», в кепочке. Знаменитых «блатных» знали все: «Садко», «ВД»… Сокольники, Краснопресненская, район «трех вокзалов», знаменитый «дом специалистов» — там жил Утесов, там кого-то убили…
О своем детстве Володя часто вспоминал, любил свое детство. И насколько точно (удивительно точно!) передана атмосфера того времени в «Балладе о детстве». Володя рассказывал мне, как они жили с матерью в голодные военные и послевоенные годы. Нину Максимовну Володя очень любил, всегда называл ее «мамочкой». Мне всегда казалось, что в их отношениях Володя был старшим.
Он любил тот беспорядок, который создавал сам. А Нина Максимовна приходила и наводила идеальный порядок. И иногда начинались поиски клочка бумажки, на котором был записан телефон:
— Ну где этот телефон? Ну где он?! Ну, мамочка, где эта бумажка? Ну что ты, ей-богу…
Все это было очень трогательно. Мать у Володи замечательная. В одном из писем ко мне он пишет: «Ты, Ванечка, позванивай моей маме. Она у меня…» Когда Володя был в Париже, Нина Максимовна иногда жила у него в квартире. Часто звонил мне из разных городов, даже из разных стран, и всегда просил: «Передай привет моей мамочке».
В близких отношениях — а я испытал на себе дружбу Высоцкого — он был очень внимательным и даже нежным. Причем, о своих друзьях Володя должен был знать все, и я знал все о Володе.
Прежде всего, Володя заботился о том, чтобы человеку было хорошо. И не просто интересовался, а участвовал в судьбе своих друзей. За людей беспокоился всерьез! когда заболел мой отец, как он за него переживал! Недавно Олег Халимонов говорит мне: «Слушай, у меня лекарство лежит. Володя просил достать в Лондоне для твоего отца, так с тех пор и лежит в холодильнике».
Какое качество ценил? Володя любил людей, которые что-то делают сами. В театре ценил людей, которые работали не только на сцене. Работа — это он очень ценил. Как он уговаривал меня писать!.. «Мало только сцены — тебе надо делать свою программу». Очень хорошо помню вечер 24 января 1978 года. Концерты в Северодонецке, день накануне его сорокалетия. Мы очень долго говорили в номере гостиницы. Я предложил сделать программу — куски из «Пугачева» и его песни к фильму «Арап Петра Великого». Тогда эти песни («Купола» и «Сколь веревочка не вейся») Володя в концертах не исполнял. Я ему говорю, что пропадают, пропадают песни. Как он загорелся:
— Молодец! Давай будем делать вместе!
Работающим за письменным столом я видел Володю несколько раз, но это было очень редко. «Сейчас, сейчас… Подожди минуточку…» — говорил он и уходил в свою комнату — что-то дописывал.
Очень долго работал над «Нелегкой» — так было необозримо количество вариантов. Я читал текст, когда он существовал только на бумаге. И все надоедал Володе:
— Надо, надо закончить эту песню…
Потом как-то он мне сказал:
— Если бы не ты, может быть, не закончил бы эту вещь.
А когда Володю что-то удивляло и начинала работать мысль — было такое характерное подергивание нижней губы. Какая-то хреновина начинала у него в голове вертеться.
И любознательность… Любознательность — одна из главных черт Володи. Иногда эта любознательность меня просто поражала. Он «вытягивал» из людей все, что его интересовало. Доброжелательно, но очень настойчиво он выпытывал малейшие детали — его интересовало буквально все. В последнее время собирал у себя дома самых разных людей — биологов, физиков, химиков… Их привозил художник Зладковский. И были многочасовые беседы: Володя выспрашивал их буквально обо всем — о самых последних проблемах и достижениях науки.
И еще очень характерная его черта: Володя всегда в движении. Дня не хватало — мы часто разговаривали ночью. Разговоримся, смотрим — уже 6 часов. Ложимся спать, слышу:
