Анатолий Терещенко - Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы»
— Дело в том, господин Смирнов, что история болезни находится у лечащего врача, и вы на месте можете с нею ознакомиться.
— Я не согласен, а потому требую пригласить сюда вашего шефа и главного врача клиники, — настойчиво повторил советский офицер.
Такой тон фактического отпора насторожил и взволновал врача. Он стал лихорадочно куда-то звонить, но «телефоны молчали». Затем буквально выбежал из кабинета, ничего не сказав гостям.
Оставшись вдвоем, Смирнов спросил у Шмидке: «Как вы оцениваете ситуацию?»
— Если честно, то мне не нравится поведение врача, — откровенно ответила немка.
Через минут десять вернулся врач и сообщил, что шеф и главный врач на обеде и скоро приедут в клинику. Прошло почти полчаса, и они прибыли. Шульц — шеф клиники, главный врач Шнайдер. Шеф, протянув руку Смирнову, заметил: «Извините, что заставил вас ждать. Я не знал точного времени вашего приезда».
— Прежде чем встречаться с соотечественником, я хочу знать историю его болезни. Этого желает и мой врач, — нахмурив брови, процедил сквозь зубы Смирнов.
103
Анатолий Терещенко
— Мне интересен диагноз вашего пациента, — подтвердила Инга.
— Разве вы не информированы, что ваш соотечественник Федотов болен проказой? — Шульц вопросительно посмотрел на Смирнова.
Военный контрразведчик был ошеломлен этой новостью. Врач Шмидке изменилась в лице и, виновато взглянув на офицера, односложно повторяла, что она ничего не знала о характере заболевания. Только теперь Смирнов сообразил — это очередная ловушка.
— С какой целью этого больного вы пригласили в клинику? — спросил Смирнов.
— Мы это сделали по настоятельной просьбе больного Федотова.
— Вы же врач и прекрасно знаете, что проказа — это особое инфекционное заболевание, общение с такими больными исключено, — со сталью в голосе вещал подполковник. — Как вы намерены осуществить нашу встречу с больным?
— Да, конечно, это самое страшное заболевание, но он, бедняга, так просил, так просил о встрече, — бормотал Шульц. — Если все же вы пожелаете встретиться с больным, мы примем все меры безопасности. У нас есть специальные костюмы, и встреча будет происходить в комнате, отгороженной от больного толстым органическим стеклом.
— Хорошо, — сказал Смирнов, — готовьте все меры безопасности для комиссионного осмотра больного. В состав комиссии должны войти, кроме нас с доктором Шмидке, шеф клиники Шульц, главный врач Шнайдер, лечащий врач и представитель эпидемической службы города. А пока пригласите лечащего врача с историей болезни.
Через несколько минут принесли документы и фотографии больного. Шнайдер, передавая их доктору Шмидке, пояснил, что лечащий врач не мог прийти, так как находится в карантинной зоне, а поэтому не будет участвовать во встрече с больным в составе группы.
— Позвольте! Почему же тогда ваш дежурный врач пытался направить нас прямо к лечащему врачу? — с возмущением обратился Смирнов к Шульцу.
— Не может этого быть, — возбужденно произнес шеф клиники.
— Ну, тогда пригласите его сюда, и мы быстро установим истину, — заметил Смирнов.
Шульц, несколько растерявшись, распорядился немедленно вызвать дежурного, но его якобы на месте не оказалось — он вовремя ретировался. Как потом оказалось, это был не врач, а сотрудник полиции.
Врач Шмидке, просмотрев историю болезни, констатировала, что Федотов действительно болен проказой.
«Как же так, — подумал Смирнов, — получается, чтобы избавиться от меня, они хотели заразить этой неизлечимой болезнью? Но этот план провалился, и Шульц будет отрабатывать какой-то запасной вариант своей реабилитации. Надо же загладить неприглядную картину, которую он рисовал вместе с художниками из спецслужб».
★ ★ ★Скоро все в составе указанной группы, облачившись в спецодежду, отправились в бокс к больному. Это была небольшая комната, перегороженная двухслойным стеклом, со столом с переговорным устройством.
Усевшись за столом, Смирнов за стеклом увидел какое-то чудовище. Все его открытые части тела были покрыты высоко поднятыми струпьями. Он двигался по комнате и что-то жевал.
Когда представитель советской миссии поздоровался с ним, Федотов бодро и радостным голосом ответил: «Здравия желаю, товарищ Смирнов».
Он попросил разыскать его родственников и сообщить им о его несчастной судьбе. Смирнов записал все установочные данные и объяснил ему невозможность в настоящее время, при таком обострении болезни, его репатриировать на Родину.
Федотов с пониманием отнесся к словам советского офицера и грустно промолвил: «Да я и сам понимаю нереальность своей просьбы».
— Тогда скажите, кто вам посоветовал встретиться со мной?
— Лечащий врач Манфред, — последовал ответ.
Возвратившись в кабинет шефа клиники, Смирнов отклонил предложение Шульца выпить кофе. Сухо распрощавшись, вместе со Шмидке направился к машине. Всю дорогу на обратном пути Смирнов молчал. Он был возмущен этой гнусной провокацией. Шмидке сидела на заднем сиденье. Она сначала молчала, а потом расплакалась. Пришлось остановить машину и успокаивать ее. Шмидке только теперь поняла, какая смертельная опасность была уготована ей вместе с советским офицером, и призналась, что не знала о коварном плане. Ею решили пожертвовать ради достижения главной цели — это нравы западной цивилизации.
На следующий день Смирнов нанес визит руководителю ЮНРА и сделал ему официальное представление по поводу организованной провокации, которая провалилась благодаря грамотным действиям советского военного контрразведчика.
Шпионский наговор
Об интересном эпизоде в своей разыскной работе в годы войны рассказал бывший начальник Особого отдела Ленинградской военно-морской базы полковник в отставке Павел Гаврилович Ширинкин.
«Чекистская работа, — говорил он, — всегда работа с людьми, а люди, как известно, одинаковыми не бывают. Поэтому требуются знания не только юридических законов, но и психологии человека, изучение мотивов его поступков, механизма мышления и вскрытие причин, побудивших поступать так или иначе. Узнав причины, мы можем многое объяснить и в соответствии с этим принимать решение. Поступки же бывают подчас странными, можно даже сказать, противоестественными. Но это лишь внешне. На самом деле они имеют свою логику».
Сказано точно, ибо логика — это в лучшем случае здравый смысл, это умение доказать какую-то истину, в конце концов, логика — это бог мыслящих.
Это случилось весной 1943 года. После возвращения Павла Гавриловича из командировки ему доложили, что на военно-морской базе арестована шпионка — девушка-матрос Поворина. Она служила радисткой в частях ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи).
