Валентин Бережков - Как я стал переводчиком Сталина
Район, где находился завод "Большевик", был не только рабочим. Поблизости, в зеленом массиве, стояли корпуса Киевского политехнического института. Здесь же были разбросаны коттеджи профессоров и студенческие общежития. Поэтому в расположенном напротив Пушкинском парке, где был летний кинотеатр, а зимой заливался каток, публика толпилась весьма пестрая. Фильмы в то время шли в основном американские: "Владычица мира" из 13 серий, пятисерийная "Королева лесов", четырехсерийные "Акулы Нью-Йорка", "Кровь и песок" с Рудольфом Валентино, "Багдадский вор" с Дугласом Фербенксом. Впрочем, показывали и европейские: "Нибелунги", "Дороти Верной", "Человек, который смеется". Невероятное столпотворение вызвало посещение Киева знаменитыми американскими кинозвездами - Мэри Пикфорд и Дугласом Фербенксом. Они приехали в нашу страну для съемок на студии "Межрабпом-Русь" кинокомедий "Поцелуй Мэри Пикфорд" и "Чашка чая" с участием Игоря Ильинского. Эти фильмы, очень быстро отснятые, собирали в Пушкинском парке огромную аудиторию. Разумеется, первый показ состоялся на Крещатике в роскошном кинотеатре, известном киевлянам под старым названием "Шанцер" - по имени его дореволюционного владельца.
Крещатик был тогда не таким широким и холодно импозантным, как ныне. Он имел свою прелесть, особенно на отрезке от Думской площади (затем - площадь Октябрьской революции) до Фундуклеевской - (затем - улица Ленина). На этом небольшом пространстве находилось пять кинотеатров, включая "Шанцер", с просторными фойе, украшенными мраморными колоннами, зеркалами в позолоченных рамах и бра в стиле "арт нуво". Помимо иностранных там шли и ленты юной советской кинопромышленности, например "Отец Сергий", "Аэлита" или "Кирпичики", по сценарию, навеянному популярной в те годы песенкой о любви работницы, замешивавшей глину, и грузчика Сеньки, ставшего, после назначения на пост красного директора, "товарищем Семеном". На Крещатике почти в каждом здании в полуподвалах работали заведения под вычурной вывеской "Бильярд-Пиво". Здесь после работы мужчины коротали время, гоняя шары и потягивая пенистый напиток. Прямо на тротуаре в специальных машинках изготовляли ароматные вафли с кремом. Тут же мальчишки продавали надувных, резко пищавших "чертиков" и упакованные в деревянные коробочки ириски. Кафе-кондитерских было не счесть. Их названия ("Семадени", "Микадо", "Валентин") пестрели и на прилегающих улицах. Многие из них принадлежали частным владельцам, имевшим свои небольшие кондитерские фабрики. Такие кафе обычно состояли из двух помещений. В первом за прилавком торговали навынос. Во втором, внутреннем зале было множество мраморных столиков и плетеных стульев. Здесь не спеша лакомились пирожными, тортами, мороженым, пили лимонад, кофе, чай, какао, шоколад. И всегда было просторно, всегда имелись свободные столики. В подъездах и подворотнях, в небольших витринах лица, занимавшиеся, как теперь принято говорить, индивидуальной трудовой деятельностью, предлагали модные тогда кожаные куртки всех цветов, обувь, дамские сумочки. Вообще поражало обилие кожаных изделий. По-видимому, гибель лошадей и скота в годы гражданской войны обеспечила частных кожевенников огромным количеством разнообразных шкур. Оказалось, что даже в тех невероятно трудных условиях шкуры не пропадали, а были кем-то выделаны, и, когда нэп позволил снова открыть производство, портные и скорняки сразу же взялись за дело и в считанные месяцы обеспечили страну кожаными изделиями.
Крещатик был тогда наиболее популярным местом гуляний, встреч, свиданий. Там выставляли свои картины художники-футуристы, распевали под гармошку веселые частушки самодеятельные эстрадники, смешили прохожих уличные клоуны и фокусники. И еще одно зрелище привлекало сюда публику: время от времени здесь появлялась молодая пара, совершенно нагая, - только узенькая ленточка через плечо с надписью "Долой стыд".
Словом, Крещатик в те годы славился своей экстравагантностью...
Руководство фирмы "Крупп" разместило нас в своем отеле "Эссенер Хоф", несколько старомодном, но роскошно обставленном, с красиво оформленным в стиле "деко" рестораном. Номера были огромные, с высокими потолками, но ванная комната приходилась на каждый этаж одна. Тогда даже в дорогих гостиницах далеко не все комнаты имели ванны.
В "Эссенер Хоф" купание представляло собой целый ритуал. Заказанную заранее на определенный час процедуру готовили две молоденькие розовощекие пышные горничные: складывали в стопку свежевыглаженные, еще теплые, полотенца и простыни, распаковывали душистое мыло, раскладывали на полочках банки с ароматическими кремами, расстилали на кафельном полу белоснежные коврики, заполняли ванну горячей водой с добавкой хвойного экстракта и, наконец постучав в дверь гостю, торжественно объявляли, что все готово..
Стол для нас накрывали на выходившей в старинный парк застекленной веранде. Обслуживали одетые в ливреи официанты - чинные и величественные. Впрочем, насладиться всей этой роскошью времени не было: после раннего завтрака мы отправлялись в цеха, а вернувшись в обеденный перерыв и наскоро перекусив, спешили опять на завод.
После поездки по Германии нарком Тевосян, возглавлявший закупочную комиссию, прибыл в Эссен познакомиться с делами нашей группы. Встреча с ним, в которой принимал участие и представитель фирмы "Крупп", проходила в холле отеля. Официант принес прохладительные напитки и печенье, разложил коробки с сигаретами и сигарами. Тевосян попросил Устинова рассказать о нашей работе. Главная проблема состояла в том, что опытная сборка орудийной башни для крейсера "Лютцов" шла слишком медленно из-за задержки заводом комплектующих узлов и деталей. Немцы явно тянули с этим делом. Орудийная башня - сложное сооружение: три этажа вниз под палубой, с многочисленными механизмами подачи снарядов, выбросом гильз, гидравлическими устройствами перемещения стволов. Но все же можно было действовать быстрее. За несколько недель не была собрана даже первая башня.
Кроме того, работать приходилось в большой тесноте. Отсек цеха, где мы находились, отгораживали, словно стены, огромные брезентовые полотнища. Это, надо полагать, было сделано, чтобы мы не могли видеть, что еще делается в этом же цехе.
- Мы не собираемся, - сказал Устинов, - проникать в немецкие секреты, но все же площадку вокруг башни не мешало бы расширить.
Представитель Круппа оправдывал задержку сборки возросшими заказами германского правительства. Тевосян сказал, что не может принять подобное объяснение, и добавил, что придется поговорить обо всем этом с высшим руководством фирмы Круппа. Затем принялся расспрашивать представителя фирмы о деталях конструкции башни.
