Федор Раззаков - Непревзойденные
Другой член думской комиссии по этике Валерий Гартунг также не увидел проблемы в публикации Родниной. «У разных групп граждан есть специфические формы общения, это не значит, что все мы должны реагировать и идти на поводу у этих групп», – заявил он. При этом он добавил, что, если в комиссию поступит жалоба, она обязательно будет рассмотрена. Но никаких жалоб не поступило.
В заключение приведем отрывок из интервью И. Родниной:
«Самое ужасное, что я достаточно сентиментальна – заплакать могу даже в кино. Я совершенно не могу видеть боль и кровь, не выношу всяких гадов, любое физическое насилие для меня ужасно. От многого можно плакать в кино: во-первых, никто не видит, во-вторых, это очищает душу, – но вот когда умерла мама, слез не было. Ужасно, ужасно!.. Мне очень больно, что я не смогла приехать, когда она болела, даже на ее похоронах не была. Господи, я так страдала, а глаза были сухие… Есть просто вещи, от которых человек всю жизнь будет плакать, но по-другому…»
Восхитительная «Кумпарсита»
Людмила Пахомова – Александр Горшков
Чемпионы зимних Олимпийских игр (1976, Инсбрук)
Л. Пахомова родилась 31 декабря 1946 года в Москве в семье военного: ее отец – Алексей Константинович (1912–1968) – был генералом, Героем Советского Союза, занимал должность заместителя председателя ЦК ДОСААФ, а мама – Людмила Ивановна (1924–1993) – работала врачом. Отец мечтал, чтобы его дочь стала парашютисткой, но мама была против – ее пугала перспектива всю жизнь бояться за жизнь дочери. В итоге именно она привела 7-летнюю Люду в секцию фигурного катания в детско-юношеской спортивной школе при Стадионе юных пионеров (СЮП) в Москве. Там Людмила пробовала себя как в парном катании, так и в одиночном, но везде долгое время считалась бесперспективной фигуристкой. В итоге ее родители решили забрать дочь из фигурного катания. Как вдруг в 1964 году на горизонте появился фигурист и тренер Виктор Рыжкин (р. 1937), который перешел в ЦСКА из «Динамо». Позже он вспоминал:
«Пахомовой не давалось все легко. У нее очень драматичная спортивная и человеческая судьба… Помню, как встретил в метро ее маму, Людмилу Ивановну, и она мне сказала: «Мы закончили, успехов в фигурном катании нет. Папа забирает Милочку в парашютный спорт». А отец ее, Алексей Константинович, был генералом, Героем Советского Союза, заместителем председателя ЦК ДОСААФ. В то время, будучи уже тренером сборной СССР, я решил вернуться на лед, чтобы взяться за новое дело в нашем фигурном катании – спортивные танцы на льду. И, конечно, я не забыл Милочку (ее не только родители, все так называли) – ее пластику, артистизм…»
Рыжкин убедил Пахомову перейти в спортивные танцы и стать его партнершей. Вот как об этом вспоминала сама Л. Пахомова:
«Я начинала как одиночница. Пробовала себя в парном катании. Танцы меня никогда не интересовали. Считалось, что это занятие для пожилых… А потом Виктор Иванович Рыжкин предложил мне кататься с ним в паре в танцах. Сейчас я понимаю, почему я согласилась с такой легкостью: я ничем не жертвовала, ни от чего не уходила. Фигурное катание мне нравилось, но путного ничего не получалось. Данные у меня были средние. На средних ролях я и пребывала. Пара наша с Селезневым, поначалу казавшаяся перспективной, развалилась, и меня не то перевели, не то «сплавили» к тренеру Кудрявцеву, занимавшемуся одиночниками. (Может, даже это устроили родители, мне не обо всем рассказывали.) Я не блистала и на этом поприще, хотя и была чемпионкой России. На какое-то время возвращалась в парное, заменяла травмированную партнершу Фарида Сафаргалеева. Раньше многие одновременно катались и в парном, и в одиночном… В общем, как-то не поспешая, я занималась фигурным катанием, и вот тут возникли танцы. Рыжкин внушал мне, что это очень интересно. А мне интересным казалось перейти в ЦСКА, тренироваться у Жука. Это было престижно. Но… Я стала партнершей своего бывшего тренера и занималась довольно рьяно – новая обстановка, новая цель, новый тренер. Выступали мы с Рыжкиным уверенно с самого начала. Хорошо ли, плохо – трудно сказать: конкуренции в то время не было почти никакой, не было, по существу, самого вида – спортивных танцев…»
В том же 1964 году Пахомова и Рыжкин отправились на свой первый чемпионат СССР, который проходил в Кирове. Причем поначалу их не хотели туда допускать, не видя в них перспективную пару. Но в итоге они туда поехали и произвели фурор – стали первыми чемпионами по спортивным танцам на льду. В следующем году они заняли 2-е место в чемпионате СССР, а на зимней Спартакиаде народов СССР в 1966 году (Киев) они вновь стали чемпионами.
Паралелльно спорту Пахомова успевала и учиться – в 1965 году она поступила на балетмейстерский факультет ГИТИСа. По ее же словам:
«Я думала, что, если я приобрету специальные знания, если я овладею балетмейстерской техникой, это научит меня быть разумным исполнителем, понимать, что и для чего надо делать. Я была фигуристкой, не хотела уходить в сторону от фигурного катания. Я хотела заниматься осознанно своим любимым делом. Такова была моя цель, какой она представлялась мне издалека. Не уверена, что я осмелилась бы поступать в ГИТИС, если б я знала как следует, что это за вуз, чем мне предстоит заниматься и какие моральные испытания меня там ожидают. Всю жизнь удивляюсь, как у меня хватило сил и терпения выдержать все это».
А вот как ее поступление описывает М. Ганичева: «В ГИТИС был огромный конкурс, но ее вообще не должны были принять, у нее не было специального хореографического образования, и ее не допустили к экзаменам. Тогда она пошла к начальству, добивалась, говорила, что фигуристка, что теперь фигурному катанию нужны специалисты с балетмейстерским образованием. Она смогла всех убедить, и ее приняли условно, ради эксперимента. К этому времени ГИТИС уже закончила Елена Чайковская и получила такую загадочную профессию, как «балетмейстер на льду». Но Чайковская пришла в институт уже взрослым, зрелым человеком, а Мила была еще совсем юной девочкой, семнадцатилетней вчерашней школьницей…
Это действительно было для нее тяжелое испытание. Она была здесь чужая, еще очень юная, ничего не понимавшая в искусстве классического танца. Тяжело, наверное, было и специалистам наблюдать за ней.
У преподавателя П. А. Пестова, который вел класс, судорогой сводило лицо и портилось настроение на целый день, когда он видел Пахомову в классе: «Пахомова, а у вас нет сейчас тренировки? Нет? А я так надеялся…» Он страдал как профессионал: «Пахомова, что это у вас за позиция? Вы не на льду!», «Пахомова, зачем вы руки раскрыли, как самолет…» Но чувство благодарности за серьезное отношение к ней и прежде всего за науку она сохранила на всю жизнь. «Я и тогда была и до сих пор преисполнена благодарности моим преподавателям за то, что они меня терпели, за то, что относились ко мне всерьез. Тот же Петр Антонович Пестов, который вел класс, какие муки он претерпевал из-за меня, и ради чего! Ну, может, чуть-чуть носок у меня развернулся за те шесть лет, что я к нему ходила. Допустим, для меня как для фигуристки это было и существенно. Но для него, специалиста, имеющего дело с профессиональными танцовщицами, глядеть на меня была пытка».
