Анастасия Волочкова - История русской балерины
Самым болезненным для меня было запрещение работать в репетиционных залах театра, а также отказ администрации пропускать в театр хореографов и партнеров из других театров, приходивших работать со мной.
Все эти драконовские действия администрации театра проходили на фоне неслыханной скандальной шумихи, которую вызвал сам директор театра. В своих телевизионных выступлениях, оправдываясь за проигрыш в суде, Иксанов обнародовал чудовищные размеры уволенной балерины Волочковой. Из его слов я узнала, что за последний месяц выросла на десять сантиметров и теперь мой рост – один метр восемьдесят сантиметров. А вес стал таким, что он, Иксанов, боится за здоровье своих артистов, поэтому не может назначить мне партнера. Отсутствие Евгения Иванченко он объяснял серьезной травмой, полученной им во время танца с Волочковой, что и привело несчастного артиста в больницу. Когда через несколько дней вся страна увидела по НТВ, что Женя благополучно танцует на гастролях в Тбилиси, у Иксанова наготове уже была новая версия – оказывается, Иванченко сам прислал ему еще летом заявление об отказе работать со мной. Но тогда почему г-н Иксанов, как порядочный администратор, сразу не сообщил мне об этом, чтобы я не ждала своего партнера на репетициях?
Продолжая тупо множить прежнюю клевету обо мне как о балерине, невидимые режиссеры управляли неиссякаемым потоком черного пиара. Меня методично уничтожали как личность, тенденциозно комментируя каждый мой шаг, искажая в неблаговидном свете не только мою внешность, но и все мои поступки и намерения.
Большим испытанием для меня стал затянувшийся на долгие годы грубо инспирированный суд по поводу ремонта моей петербургской квартиры. Какой благодатный материал, какую кормушку получила желтая пресса! Всем, кто меня знал, было понятно, что навязанный судебный иск имел целью лишить меня душевного равновесия, истрепать мне нервы и нанести болезненный удар по моему имени и действительно вывести из профессиональной формы.
Телевидение и бульварная пресса всячески смаковали любые подробности этого судебного дела. Самым отвратительным и беззаконным стал факт проникновения в мою квартиру – кто-то заснял на видеокамеру интерьеры и передал их средствам массовой информации. Нисколько не гнушаясь ворованным материалом, телевидение стало демонстрировать эти кадры по своим каналам, снабжая их издевательскими комментариями. Почему-то редакторам телепрограмм не пришло в голову, что их поступок безнравствен и аморален.
Я могла рассчитывать только на здравый смысл. Большинство людей, в том числе и судьи, прекрасно знают, что никто не станет ремонтировать квартиру в долг и годами ждать расчета. После изнурительных трех лет судебной волокиты этот процесс, наконец, исчерпал себя.
В то время как судебный процесс с петербургской квартирой еще продолжался, на меня надвинулась новая напасть. Я была снова вызвана в суд, на этот раз в Москве. Человек, продавший мне квартиру на Петровке три года назад и навсегда уехавший в Израиль, вдруг «вспомнил», что я ему, оказывается, за нее не заплатила. Теперь он требовал вернуть ему эту квартиру. Все документы о покупке были у меня в порядке, на руках был законный ордер на жилье, тем не менее, новое судебное разбирательство длилось почти два года, пока не развалилось само собой. По всей видимости, основной целью всех этих процессов было создание мне репутации скандалистки. Кампания набирала обороты, с каждым днем становясь все более оголтелой. В руках режиссеров были власть, деньги и средства массовой информации – любая клевета распространялась легко и быстро.
Технически я совершенно не боялась судебных процессов. Я была уверена в своей правоте и в том, что все закончится хорошо (так, кстати, и получилось). Меня раздражала и выматывала только необходимость постоянно объясняться с судебными приставами и оправдываться. В народе же как говорят? Нет дыма без огня. А ведь цель любой грязной пиар-кампании и состоит в том, чтобы создать «дым без огня». К сожалению, немногие это понимают. Все эти «квартирные» процессы были направлены на то, чтобы отвлечь внимание общественности от моего иска к Иксанову.
Моим спасением оставался Балет. Каждый день, репетируя и разучивая новые номера, я забывала о дикой травле, которой подвергалась в то время. На сцене я жила другой жизнью. И в этой другой жизни я была счастлива!
* * *До сих пор, вспоминая эти события, я не могу освободиться от чувства отвращения и презрения. С легкой руки директора Большого театра мой рост и вес стал одной из любимых тем, обсуждаемых в прессе и на всех каналах телевидения. Кто только ни изощрялся по этому поводу. Хочу отдать должное зарубежным журналистам, которые не приняли на веру комментарии Иксанова. Мой телефон разрывался от их звонков с просьбами об интервью. Однажды мне позвонили журналисты из «Нью-Йорк Таймс» и попросили о встрече, желательно где-нибудь в малолюдном кафе. Я назначила встречу в ближайшем от дома маленьком ресторане. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что эти журналисты ждут меня с рулеткой и напольными весами. Возмущенная такой бестактностью, я хотела немедленно уйти. Я просто опешила:
– Что это вы задумали?!
– Нам надо вас измерить! – безапелляционно заявил один из них.
– Да вы что, с ума сошли?! Это верх бестактности! Почему меня надо измерять прилюдно в общественном месте!
– Если мы это сделаем сейчас при свидетелях, а потом опубликуем результаты в нашей газете, в информации никто не усомнится, и вы будете реабилитированы. Мы просто хотим разобраться в ситуации. Мы видели вас в «Лебедином озере», «Баядерке», «Дон-Кихоте», вы были в прекрасной форме. Как можно вырасти сразу на десять сантиметров и поправиться на двенадцать килограммов?!
Эти доводы убедили меня. По данным «Нью-Йорк Таймс» мой рост оказался метр шестьдесят восемь. Что касается веса, то он не превысил пятидесяти килограммов. Эти данные считаются очень хорошими для современной балерины. В том же Большом театре есть сколько угодно артисток балета намного выше меня ростом.
Честно говоря, после зарубежных публикаций мне действительно стало жить намного легче. Я ощутила, что в противовес тем людям, которые охотно распространяли обо мне сплетни и лживую информацию, есть не меньшее количество тех, кто готов оказать поддержку, да и просто проявить обыкновенное человеческое сочувствие.
Я благодарна всем иностранным изданиям, которые напечатали правду обо мне и тем самым поддержали меня в глазах своих читателей. Я знаю, что у многих людей и в нашей стране, и за рубежом моя судьба вызывала искреннее сочувствие. Японские тележурналисты, следившие за моим творчеством с первых моих шагов на сцене, и в этой ситуации оказались первыми, кто позвонил и поддержал меня. Олег Михайлович Виноградов рассказывал мне, что, в какой бы части света он ни появлялся со своей труппой, везде его спрашивали о судьбе балерины Волочковой. Помню, что ребята моей труппы, вернувшись с гастролей из Японии, рассказывали, как токийский таксист, распознав в них танцовщиков из России, спросил: «Вы не знаете, как обстоят дела у Анастасии Волочковой?»
