Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд
В этом году в Дортмунде под названием «Песня о Земле и другие песни» была выпущена пластинка Высоцкого. Она представляла собой лицензионное переиздание пластинки, выпущенной в 77-м году во Франции на фирме «Le chant du monde», куда вошли 14 песен. На вкладыше были даны переводы всех песен на немецкий язык. Это было первое издание стихов Высоцкого на немецком.
На вкладыше к пластинке говорится следующее: «У Владимира Высоцкого есть три занятия: он артист театра, артист кино и певец. В перерывах между съемками и спектаклями он появляется в клубах и на фабриках и поет свои песни. Они популярны, поскольку рассказывают слушателям об их повседневной жизни, о дружбе, любви, боли и радости».
Звучит, конечно, наивно, но какая-то доля истины в сказанном есть.
ПАРИЖ. МАЙ-80
В Париже ухудшилось состояние здоровья сестры Марины — Татьяны. О болезни было известно давно, и она мужественно боролась...
Высоцкий, сам находясь в очень плохом состоянии, ранним утром 10 мая вылетает в Париж, чтобы поддержать Марину. Виктор Туров, улетающий в тот же день на кинофестиваль в Канны, вспоминает: «Все в самолете, но почему-то не вылетаем. Тут прямо к трапу подкатывает автобус, а в автобусе — один Высоцкий. Он опоздал. Это только для него могли сделать такое исключение — задержать целый самолет... Володя вошел в салон, извинился. Невероятно измотанный, усталый, он плюхнулся рядом со мной:
— Лечу на день рождения Марины...»
На середину мая были запланированы гастроли театра в Польше, и Высоцкий должен был прилететь из Парижа туда. В аэропорту Домодедово его провожали Шехтман, Янклович и Оксана.
Перед отлетом Высоцкий позвонил Влади и сказал, что встречать его не нужно. Он доедет сам... А на другой день Марина звонит в Москву:
— Где Володя? Он не прилетел! Я не знаю, где он!
Вместе с сыном Петром она стала искать его по Парижу и нашла в русском ресторане «Распутин» в том «разобранном» состоянии, в котором еще недавно к нему пришел Даль.
М.Шемякин: «...Был жуткий запой, его напоили свои же доброхоты: Высоцкий едет с нами! Ну, как не выпить с Высоцким! — на всю жизнь сувенир! Две бутылки коньяка ему дали в самолете...»
Домашний доктор Марины ничего сделать не может, и Высоцкий 11 мая попадает в клинику Шарантон под Парижем. В ту самую клинику, где в 75-м году он навещал старшего сына Марины — Игоря.
Теперь Высоцкого навещает М.Шемякин и застает друга в очень плачевном состоянии. Состояние было плачевным в буквальном смысле. Он со слезами говорил Шемякину про то, что он поставил в сложное положение театр, что кого-то подвел, потому что не достал какие-то детали к автомобилю...
М.Шемякин: «Он прислонился к окошечку, а там идет другая жизнь, никакого отношения к нам не имеющая, — там солнышко, которое на нас абсолютно не светит и нас не греет... Вот так мы стоим, прислонившись лбами к стеклу, и потихоньку воем... Жуть! Вот этого — не передать! Этой тоски его перед самой смертью, которая его ела!
...Самая жуткая из наших последних встреч была — в дурдоме этом жутком! И как я прорвался туда, не могу понять! Казалось, невозможно туда прорваться — это больница для наркоманов, самых страшных... Ну, судьба!»
По воспоминаниям Шемякина, Высоцкий в клинике лежал в малиновой пижаме... В стихотворении «Общаюсь с тишиной я...», написанном там же в клинике, есть такие строчки:
Жизнь — алфавит: я где-то
Уже в «це», «че», «ша», «ще»,
Уйду я в это лето
В малиновом плаще.
Вероятно, у французских врачей были более эффективные методы — через несколько дней Высоцкий начиняет сочинять и пишет несколько стихотворений: «В стае диких гусей был второй...», «Общаюсь с тишиной я...», «Жан, Жак, Гийом, Густав...», «Неужто здесь сошелся клином свет...».
14 мая Марина звонит в Москву и сообщает, что Высоцкий в Польшу приехать не сможет.
ВАРШАВА-80
В это время Театр на Таганке уже в Польше. 17 мая — официальное открытие гастролей. 18 мая Любимов просит Золотухина сыграть Гамлета. Золотухин отказывается, так как теперь уже понимает, что польский зритель ждет Гамлета-Высоцкого, что главным и основным условием существования этого спектакля на сцене «Таганки» был сам Высоцкий. Если бы это было в Союзе — другое дело, а здесь играть Золотухину — это профессиональное самоубийство.
В ночь с 18 на 19 мая во Вроцлаве постановочный цех «Таганки» монтирует огромную установку для «Гамлета» — теплится надежда, что Высоцкий объявится... Высоцкий не приехал, установку разобрали, и два «Гамлета» заменены «Добрым человеком...». На грани срыва все гастроли. Высоцкий отчаянно уговаривает Марину, чтобы она дала согласие врачам на выписку. 20 мая Марина забирает его из клиники.
Из Парижа Высоцкий несколько раз звонит в Москву. У него предчувствие — с Оксаной что-то случилось. 21 мая он застает Оксану дома:
— Наконец я тебя поймал! Что случилось?
— Володя, умер мой папа. Я только что его похоронила.
— Все. Завтра буду в Москве.
22 мая Высоцкий вылетает из Парижа в Москву, его провожает Шемякин: «Никогда не забуду, как я видел Володю в последний раз. Была весна, он только что вышел из больницы... Я его обнял — я собирался в Грецию, он уезжал обратно в Москву. Ему в один аэропорт, а мне в другой...
— Володька, — говорю, — давай назло всем — люди ждут нашей смерти, многие... И ты, — говорю, — им доставишь радость! А давай назло! Вдруг возьмем и выживем! Ну, смотри — цветут деревья, Париж, Риволи, Лувр рядом!.. Вовка! Давай, а?..
А у него уже была такая странная-странная печать смерти в глазах, он меня обнял и сказал:
— Мишенька, попробуем!..
Сел в такси, помахал мне рукой из машины, а я смотрел на него и думал: "В последний раз... Или — еще нет?"»
В прощальном письме, которое Шемякин нашел на своем столе, вернувшись в Париж, Высоцкий писал:
Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
Разрази нас гром!
Поживем еще, братишка,
По жи вьем!
Ро gi viom.
22 мая Высоцкий прилетел в Москву.
Оксана: «Он прилетел, а утром улетел в Польшу. Все это время он провел со мной... О чем говорили? Такая была ситуация, что не до разговоров...»
До самого последнего момента было неясно, прилетит ли Высоцкий в Варшаву. Даже в самый день его приезда, 23 мая, Ю.Любимов в интервью газете «Express Wieczorny» сказал: «Владимир Высоцкий, наш принц Датский, заболел, и я не уверен, что мы сможем сыграть ожидаемый варшавской публикой спектакль». Назревал грандиозный скандал — именно имя Высоцкого имело огромное значение при подписании контракта.
