Роман Днепровский - Мемуары
...Итак, мы вошли вовнутрь. Выбитые стёкла, ржавеющие кованые решётки на окнах, в алтарной части - ветер... Справа от Царских Врат ещё оставались какие-то конструкции иконостаса - но, конечно же, никаких икон там уже не было. Половина досок с пола была уже давно снята - и я тут же поднял с земли несколько закатившихся под половицы ещё во время оно несколько медных монеток - двух- и трёхкопеечных монет времён последнего царствования. Мы неторопливо обходили храм: иной раз, я поднимал с пола, заваленного мусором и битым стеклом, непонятно как сохранившиеся за всё это время обломки медных лампадок и обрывки лампадных цепочек - а один раз в моей руке оказался измятый крошечный подсвечник под тоненькую церковную свечу. Тут и там на стенах были видны надписи - одна похабнее другой - но было видно, что сделаны они очень давно: может, лет за двадцать до того, а может - ещё больше... По всему - по слою пыли, даже по мусору на полу - было видно, что сюда уже совсем-совсем давно никто не заходил...
- Ладно, - сказал мне дед, - я выйду на улицу, а ты можешь ещё подняться на колокольню. Только в колокол не звони, пожалуйста - в него звонят только в шторм, или в каких-то совсем уж экстренных случаях.
По крутой скрипучей деревянной лестнице, на которой не хватало нескольких ступенек, взобрался я на колокольню. Никакого колокола здесь не было. Не было, собственно, и крыши - шатёр, и даже стропила, были убраны. Невольно глянув вниз, на кровлю храма, я увидел, что на скате деревянной крыши лежит кованый крест - не иначе, с этой самой колокольни сбросили. А может - сам упал. И в этот момент мне вдруг стало так тоскливо, так грустно, что я заплакал. Просто - заплакал детскими слезами. Я продолжал плакать, спускаясь с колокольни - а потом подбежал к деду, уткнулся в его пахнувшую рыбой куртку - и совсем уж разрыдался. " - Деда, ну почему?... Ну зачем, деда?..." - только и мог пробормотать я сквозь слёзы - а дед только прижимал меня к себе, и молча гладил по голове. Что он мог ответить на мой вопрос?...
Пройдёт почти двадцать лет - и храм в Большом Голоустном восстановят, и в нём будут идти службы. Потом он сгорит - а ещё потом на месте сгоревшего храма построят новый - точную копию прежнего. А моя хорошая знакомая, художница Яна, будет писать для голоустенского храма иконы. Но тогда, в августе 1982 года, ни я, ни дед ничего этого, конечно же, не знали...
Баллада о Шустовском Коньяке
(на фото - пепельница с символикой Торгового Дома "Н. ШУСТОВЪ и СЫНОВЬЯ", нач. ХХ в.. Из личной коллекции автора)
* * * * *Именно так - с заглавных букв! Шустовский Коньяк - и никак иначе! Тот, кто пробовал - поймёт...
Впрочем, где вам?... Из тех, кто пробовал Настоящий Шустовскiй Коньякъ - не ту продукцию, которую сейчас разливают, используя старый брэнд - а Ещё Тот, Разлитый Во Времена Империи, Шустовскiй Коньякъ - сегодня в живых остался, пожалуй, один только я. Ну, может быть, ещё человек пять-шесть... семь-восемь... девять-десять... не больше. А мне - повезло: пил тот самый коньяк, который подавался к столу Его ИМПЕРАТОРСКОГО Величества, Государя Императора НИКОЛАЯ II. И случилось это на излёте первой половины благословенных девяностых - когда "жизнь была лучше, жизнь была веселее", а я был лет на пятнадцать моложе...
В плац-парадном, блистательном гвардейском Петербурге, в былой Имперской столице - в Петербурге коммунальном, обветшалом, утратившем былой блеск - в туманном, холодном, богемном, вечно похмельном с утра Петербурге девяностых годов минувшего века - тусовался я среди людей весьма достойных и интересных. Мои наезды в мой любимый Питер были тогда регулярны - не то, что теперь... Провинциальный мальчик - наивный и открытый к общению, жадный до новых впечатлений и тех самых, облечённых в литературную форму дражайшим господином Веллером легенд Невского проспекта - я постоянно встречал таких людей. И среди тех, кому я обязан знакомством с настоящим Питером, с особой теплотою вспоминаю я архитектора Романа Владимировича С. - не только моего дважды тёзку, но и человека, с которым мы отмечаем в один день свои дни рождения - только разница в возрасте между нами составляет десять лет. Вот ведь, какие совпадения в жизни бывают...
Познакомились мы совершенно случайно - на трамвайной остановке, в ожидании трамвая, который должен был доставить нас до ближайшей станции метро. Дело происходило в сезон белых ночей, поэтому время за разговором в ожидании общественного транспорта пролетело незаметно. Ну, а кончилось всё в тот вечер и вовсе замечательно: когда я рассказал о своих антикварных хобби, мой vis-a-vis пригласил меня на следующий день посетить вместе с ним приговорённый к капитальному ремонту и тотальной перепланировке старый доходный дом, находившийся где-то в районе Литейного. Роман Владимирович был ГАПом - главным архитектором проекта - поэтому, не было никаких сомнений в том, что никто не помешает не осмотреть расселённые коммуналки, обследовать всё здание от подвалов до чердаков на предмет поиска разных антикварных раритетов.
И вот, на следующий день, встретившись в городе, мы отправляемся к заветному дому.
Увы, за давностью лет, я уже не смогу, наверное, даже и отыскать его - а адреса я не знал и тогда. Не смогу я и уточнить адрес у моего старшего товарища, подарившего мне это приключение - записная книжка, в которой был записан его телефон, навсегда утрачена. Осталось только воспоминание об этом удивительном приключении, которое началось почти сразу же, едва мы попали на обнесённую забором охраняемую строительную площадку. Как только мы вошли туда, моего спутника сразу же атаковал бригадир команды рабочих, сносивших перегородки, которые были установлены в комнатах дома в коммунальную эпоху.
- Роман Владимирович! - в голосе бригадира чувствовалось заметное волнение, - идёмте скорее в тридцать второй номер! Там ребята на что-то интересное наткнулись...
Пока мы поднимались на третий этаж, бригадир вводил архитектора (и, невольно - меня) в курс дела:
- Понимаете, там, в тридцать втором - комнатушек нагорожено!... А ещё есть одна, совсем маленькая, но - старого времени: все четыре стены периметра - родные, капитальные... Но вот потолок... Потолок - низкий, понимаете? Ниже, чем в других комнатах, на целый метр! А сверху, в сорок четвёртой - всё в порядке, никаких углублений в полу, никакой разноуровневой планировки... Понимаете?! Целый метр межэтажного пространства "гуляет"!...
- Ну, и что там, в межэтажных пустотах? - по тону моего спуника было трудно определить, заинтересовало его это сообщение бригадира, или он отнёсся к информации со скептической иронией.
