Владимир Кавуненко - Как будут без нас одиноки вершины
С белыми медведями произошла ещё одна история. По ходу фильма Марцевич отдавал свои вещи, заложил их в ледяную трещину и сказал: «Я всё равно умираю, вещи вам могут пригодиться». Где-то на 6-7 дубле Эдик, который вообще не пьет, решил согреться спиртом. В это время из-за тороса вываливается медведь. Белый медведь идёт как шансонетка, у него задняя часть виляет с большим диапазоном, а голова наклонена вперёд. И прямо дует на цель. А цель — Эдик. Охотнику кричат: «Стреляй!». А он: «Кто будет платить?». Началась перепалка. Причём никто никуда не убегает: трап далеко, медведь близко.
А медведь идёт как танк. Когда оставалось метров 50, охотник начал стрелять. Только на шестой пуле медведь сел и уже, конечно, не встал. Когда его вскрыли, то все шесть пуль обнаружили в области сердца. Можешь себе представить, какая мощь, какое могучее здоровье у товарища белого медведя. Когда же его раздели, обнаружилось потрясающее сходство с человеком. Если бы не голова и лапы, ну просто человек и всё. Неприятно смотреть.
Тем не менее, медведя всё-таки съели. Шкуру пришлось выбросить. Он ведь в Красной книге и, чтобы разговоров не было, пришлось шкуру с вертолёта выбросить в море. Всё, что происходило в фильме на льду, дублировали альпинисты. Издали не видно, но это мы там ходим, кричим, что-то делаем.
С Никитой Михалковым и Юрием Соломиным мы потом встречались не раз и не два. И всегда для меня эти встречи были большим праздником. А недавно произошла встреча с Соломиным не в самом лучшем месте — в кардиологическом центре. Я зашел к Акчурину, после Перу мы с ним близкие приятели, и он говорит: «Ой, слушай, мне надо зайти сейчас к Соломину». Я спрашиваю: «К какому Соломину? Уж не к Юрию ли?» — «К Юрию Мефодиевичу». — «Тогда пошли вместе»
Как-то к нему захожу и говорю: «Юр, чего-то я хотел принести и забыл». Он смеётся: «Чего ты переживаешь? Возьми свой паспорт, открой, посмотри в него и не нервничай». С тех пор я паспорт и не закрываю. Не закрываю и не нервничаю.
Как-то я ему звоню: «Юр, мы хотим пойти в театр, там, где ты играешь». Он мне: «Приходи в любое время». Пошли на «Чайку». Я получил колоссальное удовольствие. Сохранены традиции Малого театра, всё по-настоящему, нормально. После этого я похвастался тому же Акчурину, ребятам, вот, мол, сходил на «Чайку». Они все завопили: «Давай и мы сходим, давай культпоход!» Таких друзей принесла «Красная палатка».
Подошли к Земле Франца-Иосифа, тут метеорологи построили большой, довольно приличный городок. Арктика — кухня погоды, оттуда прогнозируются циклоны-антициклоны, вся погода. Но оказалось, что погода на Земле Франца-Иосифа ничего не имеет общего с Арктикой. Там свой микроклимат за счет Гольфстрима.
Зашли в бухту Тихая и на лодках высадились на берег. Картина такая, будто чума здесь прошла: брошенные дома, ангары. В ангаре самолет стоит, рядом трактора, вокруг скелеты белых медведей.
В пустых домах лёд на метр, какие-то бланки телеграфные, бумаги. Висят черные и круглые динамики, помнишь, ещё до войны такие были? Юрка Визбор сразу схватил эту тарелку: «Ретро, ретро! Наша юность!» В Москву повёз...
— Видел я, Володя, эту тарелку у него дома на углу Петровки. И ещё на кухне у Юры висели ходики, а к гирям он привесил утюг, и ходики шпарили в два раза быстрее. Ему так нравилось.
— Эта тарелка оттуда. Земля Франца-Иосифа создавала впечатление чего-то неземного.
— Ну да, неземного...
— Там у нас тоже проходили съёмки. Дирижабль там снимали, макет, конечно, длиной всего метров 15, но выглядел он, как настоящий. Надували, накачивали баллонами. Человека он не поднимал, его надо было проносить мимо камеры. Дирижабль играл Мартыновский.
Грандиозно прощались с Клаудиа Кардинале. Продюсером этого фильма был Кристальди, Кардинале его жена. Так вот ей он платил обалденные деньги. Она получила, не соврать бы, где-то около миллиона долларов за фильм. Хотя роль у неё не очень большая. А наши «киты» (Марцевич, Соломин, Визбор) играли главные роли, а получили по две тысячи советскими рублями и по 25 рублей за каждый съёмочный день. Столько же получал и я, как главный спасатель.
Перу
— 1970 год. Запланирована экспедиция на Юго-Западный Памир со стороны Джаушангоса. Заявлена на Союз стена пика Энгельса. Экспедиция готова, собраны все грузы, часть грузов уже отправлена контейнерами. В это время произошли страшные события в Перу. Мы знали, что там большое землетрясение, много жертв, но Латинская Америка далеко...
И вдруг звонит Ануфриков и говорит о решении партии и правительства оказать помощь потерпевшим бедствие во время землетрясения в Перу. Тогда по-разному, но откликнулись на это несчастье все страны мира. Кто посылал довольствие, кто людей, кто медикаменты. Наше правительство решило направить туда группу медиков, поскольку вспыхнула сильная эпидемия, много больных. Эпицентр землетрясения находился в районе Кордильер, поэтому требовались альпинисты.
Поручили всю акцию и организацию дела ЦК комсомола. Меня вызвали в 9-й подъезд в ЦК партии, где прошла беседа по проведению этой акции.
— МЧС ещё не существовало?
— Советская власть ещё была, тогда действовала Гражданская оборона. Началась комплектация отряда, отбор людей. Комсомол был могучей организацией, не вижу аналогов ему во всей мировой практике. А в настоящее время вообще нет никакой организации. Тогда всё было построено чётко, по высочайшему классу: общее руководство — Бычков Генрих Александрович, начальник штаба — Гадакчян Константин Армаисович, комиссар Комаров Илья Константинович и шесть членов штаба, которые быстро и оперативно решали все вопросы, в том числе и зачисление в отряд. Шёл поток людей. На собеседовании у них брали обычные анкетные данные. Планировали отобрать 75 человек. С большим желанием шла молодежь.
Нас отправили на подготовку в Наро-Фоминск. Поселили в казармах, меня оставили за главного. Программы и плана сбора не успели создать. Что делать с этими здоровыми ребятами, я должен был решать сам. Альпинистов трое — Слава Романов, Витя Гуменюк и я. Остальные — студенты 5—6 курсов мединститутов и группа врачей. Врачи остались в Москве, а мне надо было с этими студентами-комсомольцами чем-то заниматься. Придумал нормативы по плаванию, подтягиванию, футбол, волейбол, физподготовка. С утра хорошая зарядка. Тут пришла команда сократить отряд на 25 человек. Вот это было трудно, все рвались в бой, все очень хотели поехать.
Настал момент, нас одели в форму студенческих отрядов: прибалтийская — голубая, московская — зеленая. На ней изображена красивая эмблема: красные гвоздики и на испанском языке написано СССР. Из альпинистского снаряжения мы взяли с собой верёвки и крючья. Едем в Кордильеры, а что будет там, не знаем.
