Генри Ландау - Секретная служба в тылу немцев (1914 - 1918 гг.)
Агенты де Мэтра следили за всеми известными ему немецкими агентами в Голландии. Наблюдая за их жизнью и встречами, мы часто получали ценные сведения о тех, кто передавал донесения немцам. Самыми лучшими агентами де Мэтра были старый Хаас и его племянница. Никому бы не пришло в голову подозревать этого старика или его простенькую племянницу в том, что они являются агентами английской службы. Они были столь бесцветны, что даже в маленьком обществе не могли привлечь к себе внимание. Они хорошо знали языки, были [75] умны, наблюдательны и обладали неограниченным терпением — качества, бесценные для агентов контрразведки.
Наконец, наши контрразведывательные организации в нейтральных странах могли, по требованию начальника в Англии, проверить любого человека или получить о нем нужные сведения, как, например, выяснение адресата подозрительных писем.
Удивительно, как часто разведчик попадался на какой-нибудь мелочи. Я вспоминаю случай, когда британский цензор заинтересовался письмом, адресованным какому-то человеку в Голландии. Де Мэтр выяснил, что этот человек был немецким разведчиком. В письме, которое, несомненно, было послано с указанием вымышленного адреса в Англии, было сказано, что в дальнейшем все письма должны направляться по номеру две тысячи с чем-то. Только две или три улицы в Лондоне имели столько домов. Предпринятое расследование быстро привело к аресту немецкого агента, служившего «почтовым ящиком».
В Голландии я, естественно, больше соприкасался с бельгийским отделом немецкой разведки, чем с каким-либо другим. Обязанность немецкой контрразведки в Бельгии заключалась в предупреждении там шпионажа. Я постоянно сталкивался и с ней. Немецкая контрразведка работала совершенно отдельно от своей разведки, единственной функцией которой была посылка агентов в союзные страны и сбор присылаемых ими донесений.
Бельгийский отдел немецкой контрразведывательной службы, или тайная полиция, имел свой штаб на улице Берлемон в Брюсселе. Его агенты подстерегали нас на каждом шагу и заслужили наше уважение и восхищение. В начале войны руководителем службы был некто Берган, стоявший ранее во главе немецкой контрразведки в Дюссельдорфе. В его обязанности входило парализовать нашу деятельность и одновременно следить за несколькими миллионами жителей Бельгии. Как ни странно, но Бергэн не знал ни слова по-французски и в переговорах с бельгийцами должен был полагаться на своего помощника Пинкгоффа, работавшего во Франции ещё до войны под видом мясника.
Немецкая разведка в Бельгии работала под руководством одной таинственной женщины, известной под именем «фрейлейн Доктор» и многими другими именами. Это была красивая, полная женщина средних лет, с твёрдым и жестоким характером. Из своего штаба в Антверпене она посылала агентов в Англию и во Францию. О ней рассказывали, [76] что она собственноручно застрелила одного или двух агентов, обманувших её.
Политика этой разведчицы сводилась к запугиванию своих агентов настолько, чтобы они, опасаясь её мести, не решались ей изменить. Большую часть сведений о ней мы получали от одного бельгийца, который в течение короткого времени работал у неё. Его донесение было одним из первых сообщений, прочитанных мною при поступлении в разведку.
Несмотря на усилия «фрейлейн Доктор» и берлинского штаба, из вопросников, которые мы находили у попадавшихся время от времени в наши руки агентов, было ясно, что немцы получала очень мало сведений из Англии. В результате, они мало-помалу сосредоточили свое внимание на России и, по всей вероятности, на Соединенных Штатах.
Подготовка к ликвидации секретной службы
Война окончилась, но моя работа продолжалась.{3}
Я поехал в Льеж в штаб «Белой дамы», самой крупной из секретных организаций союзников. В Льеже я направился по адресу, сообщённому мне устно Сен-Ламбером в Голландии. Когда я в форме британского офицера вошёл в комнату, в которой собрались руководители «Белой дамы», они встретили и приветствовали меня как своего старшего начальника. Трое из них были священники, остальные — преподаватели, инженеры, юристы и лица свободных профессий.
Оба начальника произвели на меня неизгладимое впечатление. Первый из них в довоенное время был одним из главных инженеров крупного бельгийского предприятия, другой — профессор Льежского университета.
Я в кратких словах изложил свой план действий обоим начальникам. Они должны были представить мне подробную историю их организации, выявляющую роль каждого из её членов; дать список всех членов; вручить мне заявление с указанием суммы, которую я разрешил им занять. Я не упомянул ни словом о милитаризации, которую так [77] смело обещал, но когда кончил излагать им все требования по ликвидации, они немедленно привлекли меня к ответу. Я понял, что всё, что мне оставалось сделать, — это сказать им правду. Она их так потрясла и привела в такой ужас, что я обещал сделать всё возможное, чтобы заставить британские власти сдержать данное мной слово, так как все члены этой организации вступали в «Белую даму» в качестве британских солдат и давали присягу.
Я выяснил, для какой цели штаб «Белой дамы» принял основную предосторожность, поставив во главе организации двух начальников. «Белая дама» состояла из двух независимых групп, настолько изолированных одна от другой, что только оба начальника знали об этом. Каждая группа имела не только своего начальника, но и отдельный «штаб», в котором сосредоточивались и печатались донесения. Контакт имелся лишь при передаче сведений в Голландию, причем он выражался в том, что второй начальник лично передавал донесения первому. Если бы одна из групп провалилась, то её начальник был единственным человеком, который мог бы погубить другую группу.
Во избежание крупных арестов «штабы» были весьма хитроумно расположены. Тот, в котором был я, имел пять выходов: первый — на улицу; второй — в садик, расположенный позади дома и сообщающийся с домом одного агента, выходящим на другую отдалённую улицу; третий — на крышу и, наконец, четвёртый и пятый выходы, по одному в каждом этаже, ведущие через стенные шкафы, вид которых не возбуждал ни малейшего подозрения, — в соседний дом. В этом доме жили очень безобидные на вид пожилые супруги, которые в глазах соседей не имели никаких сношений с обитателями нашего дома. Эти чрезвычайные предосторожности были необходимы, так как в «штабах» нельзя было избежать постоянного хождения взад и вперёд. Здесь сосредоточивались донесения, печатались и подготовлялись к отправке в Голландию.
Из Льежа 25 ноября 1918 г. я отправился в Брюссель на автомобиле, предоставленном мне «Белой дамой».
