Эндель Пусэп - Тревожное небо
В токарном цехе я увидел высокого плечистого человека. Его темно-синий комбинезон выделялся своей чистотой по сравнению со спецовками окружающих его токарей.
— Вы что хотели? — обратился он ко мне.
— Старший инструктор-летчик Пусэп, — доложил я по форме, — я хотел бы поговорить с начальником мастерских.
— Иерс, начальник мастерских, — ответил человек и я отчетливо услышал знакомый акцент в его выговоре.
Коротко доложив о существе дела, я попросил разрешения поработать за верстаком и токарным станком.
— А вы умеете? — спросил он.
— Умею… — не совсем уверенно ответил я.
Токарь из меня был не бог весть какой. Научился я обращаться со станком лишь в авиамастерских Оренбургской школы.
— Тогда ничего, — улыбнулся начальник мастерских и вдруг спросил:
— А вы эстонец?
— Эстонец.
— Откуда родом?
— Из Сибири. Из Красноярского края.
— Я — оттуда же.
Было приятно далеко от родной Сибири встретить земляка.
Поработав несколько вечеров, я изготовил 'рычажную передачу от щупа к приборной доске, на которой смонтировал стрелку, показывающую при приземлении высоту от колес самолета до земли. Правда, стрелка, имея жесткое соединение со щупом, при посадке безудержно прыгала то вверх, то вниз, но все же это было лучше, чем ничего.
Смешным и примитивным кажется этот «прибор» сегодня, но тогда он здорово помог мне овладеть и «слепой» посадкой.
… Меня все время манили бомбардировщики, стоявшие на левом краю аэродрома. При малейшей возможности я подходил к ним. Это заметил командир отряда бомбардировщиков К. П. Егоров.
— Что, нравятся? — спросил он меня однажды.
— Очень, товарищ майор.
— Залезай наверх, посмотри поближе, — разрешил он мне. Вслед за мной в самолет поднялся и он сам, долго рассказывал и показывал, что к чему.
В тот же день К. П. Егоров пригласил меня к себе поужинать. Когда мы уплетали из одной сковороды чудесно зажаренную женой хозяина картошку, он спросил меня:
— А ты перешел бы на ТБ-1?
Еще бы! Как я мог этого не хотеть?
— Я поговорю с комэском.
…Так я перебрался с «нижней полки», с У-2, сразу на предпоследнюю. Выше остался лишь ТБ-3, четырехмоторный гигант.
Перелистываю сохранившуюся у меня «Личную книжку летчика Пусэпа Энделя Карловича», первые записи в которой сделаны после окончания Оренбургской школы: «Январь 1936 г. Самостоятельная тренировка, 5 полетов, 25 минут. Тип самолета — ТБ-1; вторая кабина — 6 полетов, 1 час. 40 минут, самолет ТБ-1». А несколько месяцев спустя: «Самостоятельная тренировка, 32 полета, 9 часов 22 минуты. Самолет ТБ-3».
Вот я и добрался до самой верхней полки! И на той же странице: «Посадка под колпаком, 4 полета, самолет ТБ-3». Через, год, в июне 1937 года: «Перелет в Москву и обратно «вслепую», под колпаком. 2 полета, 10 часов 55 минут. Самолет ТБ-3».
Значимость этого, казалось бы, ничем не примечательного сейчас полета в те годы была иной. Уже то обстоятельство, что проверить выполнение этого задания приехал из Москвы главный штурман Военно-Воздушных Сил РККА комбриг Иван Тимофеевич Спирин, само говорит за себя.
Военные руководители в мирное время редко популяризируются. Это и понятно. Совсем не обязательно, чтобы все знали, где и кто занимается делами обороны. Но имя штурмана И.Т. Спирина было тогда широко известно. Под руководством Отто Юльевича Шмидта — в те годы начальника Главного управления Северного морского пути — весной 1937 года отряд Героя Советского Союза М. В. Водопьянова впервые высадил на Северном полюсе И. Д. Папанина, П. П. Ширшова, Э. Т. Кренкеля и Е.И. Федорова. Иван Тимофеевич Спирин участвовал в этой беспрецедентной воздушной экспедиции штурманом на флагманском корабле — корабле М.В. Водопьянова. Не лишним будет упомянуть, что флагштурман ВВС был не только штурманом, но имел также квалификацию летчика и владел искусством пилотирования.
Теперь командованием Военно-Воздушных Сил ему было поручено проверить, чему же мы научились за два года тренировок. Полет стал экзаменом не только для нашего экипажа. По результатам его оценивалась двухлетняя работа всей эскадрильи.
… Вырулили на старт. Перед взлетом закрыли колпаками не только обоих летчиков, но задернули плотные занавески также на стеклах кабины штурмана.
Задание перед нами поставили простое: перелететь из Ейска на один из подмосковных аэродромов и обратно. Только весь полет, от взлета до посадки, предстояло выполнить вне видимости земли, «вслепую».
Все шло нормально. Сделав положенный в те времена полный круг над аэродромом, стали на курс. Из штурманской кабины выглянул И. Т. Спирин, поднял большой палец. Все идет как надо.
Час за часом летели мы на север. В воздухе началась «болтанка». Вести корабль стало трудней, и мы порядком-таки взмокли, несмотря на постоянный обдув встречного потока. В те времена кабины летчиков еще не были остеклены и ветер свободно гулял вокруг нас.
Умело используя радиокомпас в сочетании с другими навигационными приборами и рассчитывая курсы и расстояния с учетом ветра, штурман корабля капитан Никишин вел корабль точно по маршруту. Через пять часов полета мы услышали в наушниках его голос:
— Прошли конечный пункт маршрута.
— Идите к аэродрому и заходите на посадку, — распорядился проверяющий.
Дойдя до аэродрома, облетели его по большому кругу и вскоре вышли по курсам, даваемым штурманом, на посадочную прямую.
— Выпустить посадочный трос.
Наступили самые ответственные минуты. Ведь оба летчика были закрыты колпаками и некому исправить возникшую ошибку…
Однако проверяющий, молча освободив замок колпака правого летчика, откинул его назад. Летчик стал «зрячим» и мог в любой момент исправить могущее возникнуть опасное положение. Но этого не потребовалось. Двухметровые колеса четырехмоторного гиганта мягко коснулись бетона. Экзамен был сдан. Оценку узнали мы лишь пару недель спустя — месячный оклад содержания каждому члену экипажа.
На поиски С. А. Леваневского
…Еще в июле 1936 года известный летчик-испытатель Валерий Павлович Чкалов с летчиком Г. Ф. Байдуковым и штурманом А. В. Беляковым совершили беспримерный по тому времени беспосадочный полет по маршруту Москва — Петропавловск-на-Камчатке — остров Удд (ныне остров Чкалова).
Через год, в июне, экипаж Чкалова в том же составе совершил дерзкий и смелый прыжок через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. Пролетев за 63 часа 25 минут более 12 тысяч километров воздушного пути, летчики посадили свой длиннокрылый одномоторный самолет вблизи города Ванкувер. Весь мир аплодировал тогда отважным советским летчикам.
