Каринэ Фолиянц - Разум и чувства. Как любили известные политики
История замечательная, достойная любимых Евой мелодрам. Но как-то с трудом верится, что, работая в ателье личного фотографа фюрера, она ни разу не видела его фотографий… Даже если допустить, что она была абсолютно не политизирована и слыхом не слыхивала о происходящем в стране, не знать основную модель своего работодателя было бы крайне затруднительно и вообще непрофессионально.
Скорее всего и Гитлер зашел не случайно. Он приятельствовал с Хоффманом и наверняка видел многие его работы, в том числе и рекламы с Евой. Все окружающие признавали, что Ева была красива, почему бы и Гитлеру не обратить внимание на ее красоту? И не заявиться в ателье специально для знакомства с ней?..
Однако, если верить Еве, встреча была совершенно случайной и никто никого не узнал. А на следующий день она весь обеденный перерыв листала фотоальбомы: «Гитлер в партийной униформе», «Гитлер в окружении штурмовиков», «Гитлер посреди ликующей толпы», «Гитлер на фоне знамен со свастикой»… Нашла-таки.
Неприглядный облик нового знакомого не вызвал у юной красавицы неприязни. Как вы помните, Ева была иначе воспитана и каждого мужчину рассматривала как потенциального жениха. Ее не отвратили ни жидкие, словно приклеенные, усики, ни спадавшая на лоб зализанная прядь, ни бледное лицо со впалыми щеками.
Еве Браун было тогда семнадцать лет, а Адольфу Гитлеру уже сорок. Зрелые высокопоставленные мужчины казались девушке намного интереснее прыщавых юнцов. А если вспомнить, как Гитлер умел ухаживать, как разбирался в искусстве, как научился говорить, каким магнетическим был его взгляд… короче, при следующих встречах она окончательно влюбилась в вождя нацистов. За это время она успела послушать радио и уяснить для себя, что имеет дело с «выдающейся личностью».
А Гитлер старался как мог. Он очаровывал Еву галантными манерами, демонстративно целовал ей с поклоном руку, говорил проверенные комплименты, дарил конфеты и цветы. Кстати, и цветы он дарил «продуманные»: первый цветок от него был – желтая орхидея. Сентиментальная Ева засушила ее и долго хранила – совсем как юный Адольф, который когда-то носил в медальоне засушенную розу Стефани Янстен.
О начальном периоде их связи известно очень мало – все покрыто мраком неизвестности. Твердо говорится лишь то, что целых три года их отношения были исключительно платоническими. Особо удивляться тут нечему – это ведь был еще 1929 год, а значит, была еще жива Гели Раубаль…
С Евой Гитлер общался необычайно благовоспитанно – он приглашал ее в оперу, в кинотеатры, в рестораны. Вел с ней разговоры о высоком – о Шекспире, о Вагнере и Верди (чьи произведения играл ей на рояле), о полете на Луну… Домой привозил ее каждый раз вовремя. Изредка оказывал ей особые знаки внимания, например, в темноте кинозала нежно поглаживал ее руку. Ева была невысокого роста – один метр шестьдесят три сантиметра, – и Гитлер ласково называл ее «моя маленькая нимфа». Ева тоже старалась вовсю: читала рекомендованные им книги, изучала программу национал-социализма – одним словом, делала все, чтобы понравиться ему еще больше.
Они оба преуспели. Гитлер даже несколько изменил своим прежним неприхотливым вкусам и стал поговаривать: «Мне нравятся молодые, смазливые и невинные!» Раньше последнее качество его не особо волновало.
Постепенно их отношения развивались. Ухаживания продолжались, но со временем Адольф стал предъявлять и требования: он запретил Еве заниматься любимым спортом, душиться любимыми духами «Шанель № 5» и предаваться любимому летнему отдыху – загорать. Будущий рейхсканцлер предпочитал естественный запах женского тела и белоснежную кожу (загар в аристократических кругах, к которым, кстати, Гитлер никогда не принадлежал, всегда считался неприличным). Чем ему не угодил спорт, один Бог ведает, – наверно, счел его развлечением для «народа».
Свою целомудренную связь с Евой Гитлер все же старался не афишировать. Все походы в общественные места происходили «конспиративно», а на любимые Гитлером пикники Ева вообще ехала в другой машине. То ли он поддерживал этим свой образ «защитника традиционной морали», то ли не хотел, чтобы слухи дошли до Гели, то ли ему просто нравилось изображать таинственность.
Время шло, а отношения набирающего силы главаря фашистов и его красавицы-подруги оставались только лишь дружескими. Вот тут и произошла трагедия – Гели Раубаль нашли мертвой… Адольф Гитлер, как мы уже говорили, впал в глубокую депрессию.
Естественно, Ева Браун знала о существовании Гели и о ее месте в жизни фюрера. Может быть, и не с первых дней знакомства, но уж за два с лишним года она точно узнала о ней. Однако наличие соперницы девушку не смущало, она была абсолютно уверена в своих чарах и своих силах. Подругам она говорила, что Адольф ее любит и обязательно на ней женится. Как большинство молодых красивых девушек, она была более чем самоуверенна, и только после смерти Гели Ева вдруг осознала, насколько сильно Гитлер любил свою любовницу.
Выждав довольно длительное время, ровно столько, сколько подсказало ей чувство такта, Ева Браун стала ненавязчиво подражать умершей племяннице фюрера: она одевалась так же, носила такую же прическу, старалась ходить, как Гели, и даже говорить, как она.
Старания Евы не прошли напрасно – Гитлер приказал Мартину Борману проверить родню Евы на чистоту арийской крови. А это означало, что у него появились серьезные намерения… И в начале 1932 года Ева стала любовницей Адольфа.
Изменения в отношениях никак не сказались на имперских планах Гитлера, он продолжал сохранять свой политический образ (по-прежнему держал Еву почти на конспиративном положении) и продолжал разъезжать по стране с нацистскими призывами. Раньше Ева сидела дома и ждала его, теперь она, осчастливленная, сидела в его квартире… и ждала его.
Родители были совсем не в восторге от происходящего. Ни отец с матерью, ни старшая сестра не симпатизировали нацистам, и тот факт, что их Ева стала любовницей фюрера, не вызывал у них восхищения. Однажды папа с мамой поехали прогуляться к австрийской границе и были весьма удивлены, увидев там Еву. «Папа, мама, какой сюрприз! Я тут от нашего фотоателье на съемках фюрера. Позвольте представить его вам», – радостно защебетала дочь и подвела к родителям своего возлюбленного.
Гитлер похвалил погоду, сказал, что у четы Браун замечательная дочь, поцеловал матери руку – в общем, произвел приятное впечатление. Он умел производить приятное впечатление и, когда хотел, выглядел настоящим светским львом.
По прошествии некоторого времени, когда Фриц Браун узнал о подлинном положении дочери при вожде нацистов, все очарование, навеянное знакомством, рассеялось. Возмущенный отец написал Гитлеру письмо: «Глубокоуважаемый господин рейхсканцлер! Я придерживаюсь, наверно, уже несколько старомодного морального принципа: дети должны уходить из-под опеки родителей только после вступления в брак. Я был бы Вам в высшей степени признателен, если бы Вы не поощряли склонность моей, пусть даже совершеннолетней, дочери к самостоятельной жизни, а побудили бы ее вернуться в лоно семьи». Но возмущение возмущением, а инстинкт самосохранения еще никто не отменял – папаша Браун не отправил свое письмо лично фюреру, он попросил Хоффмана передать письмо Гитлеру. Хоффману тоже не хотелось неприятностей, и он вручил послание Еве. Что сделала с папиным письмом Ева? Правильно, порвала его на кусочки.
