Сара Корбетт - Дом в небе
На третий день пришло известие, что трое канадцев подорвались на мине к юго-западу от Кандагара. Солдаты жили в хорошо укрепленном лагере – с библиотекой, телефонной связью, спутниковым телевидением и с поваром, готовившим яичницу на завтрак, но, конечно, выходили за его пределы для патрулирования зоны своей ответственности. Смерть подстерегала их на каждом шагу. Боевики прятались в тени деревьев, среди коричневых складок ближайших холмов, в деревнях – неотличимые от обычных мирных жителей, поскольку не носили униформу. Их оружием были в основном переносные ракетные установки и мины, которые они устанавливали вдоль дорог.
Определить, откуда грозит опасность, было невозможно. Опасность была повсюду, заставляя адреналиновые железы работать на износ. Верблюжьи пауки размером с чайное блюдце, трассирующие пули в ночном небе, плохие новости из дома, жуткая тишина на дороге – все за оградой лагеря могло обернуться катастрофой.
Для меня эти выходы были все равно что полеты в космос. Однажды утром мы вышли с группой пехотинцев, получивших приказ обследовать участок на некотором отдалении от лагеря, где предыдущим патрулем был замечен подозрительный провод. Путь туда лежал через виноградник. Солдаты были с автоматами, а я вооружена только фотоаппаратом. Мне было страшно, жутко. Я чувствовала себя совершенно беспомощной, хотя и шла в середине группы. Мы молча прыгали через глиняные стенки, разделявшие виноградник на квадраты. По мере приближения к подозрительному участку мои нервы натягивались все туже. Несколько афганских мальчиков наблюдали за нами, сидя в русле сухого ручья неподалеку. Интересно, что они знают, что видели? Не связаны ли они с боевиками? Наконец мы добрались до нужного места и смогли рассмотреть предмет, вызвавший переполох у нас в лагере: это был обрывок черной от солнца веревки, лежащий на дне канавы.
Глава 12. Красная зона
Будущее непредсказуемо – и это факт. Нельзя знать, что произойдет в будущем, пока оно не наступило. Может быть, за секунду до определенного судьбой поворота вас посетит озарение, но лишь за секунду, не ранее. Я вспоминаю дни, проведенные в Кандагаре в качестве полуофициального фотокорреспондента «Комбат энд Сервайвал», и троих канадских солдат, подорвавшихся в те дни на мине. Они не знали, что с ними случится. Дома их ждали родители и супруги, не готовые к звонку командира части, сообщившего им о гибели парней. Знаменитая Мелисса Фанг, корреспондент «Канадиан Бродкаст Корпорейшн», которая держалась столь важно и уверенно, не могла знать, что шестнадцать месяцев спустя, на обратном пути домой, ее похитят в окрестностях Кабула и двадцать восемь дней продержат в подземелье на хлебе и воде. Энтони Малони, сотрудник британских спецслужб, который достал мне пропуск на войну, окажется заключенным в одной из самых знаменитых афганских тюрем по обвинению в мошенничестве и просрочке долговых платежей, где проведет два года. Джейсон Хоуи, фрилансер из «Мустафы», сделает международную карьеру, будет продавать фотографии во все крупные издания – «Фигаро», «Таймс» и «Нью-Йорк таймс».
И я несла по жизни собственную судьбу. Все, что было суждено, сидело где-то внутри, пряталось до поры до времени, зрело до степени неизбежности, готовясь проявиться в назначенный час.
Я уехала из Афганистана, когда закончились деньги. Наверное, другой на моем месте был бы разочарован неудачей, что постигла меня на поприще фотографа, – ведь, кроме единственной публикации в журнале «Афганская жизнь», мне нечем было похвастаться. Но только не я! Я не пасовала перед трудностями. Я была полна надежд, увлеченно постигала новую профессию, строила планы. Мои планы больше не были связаны с Найджелом. Наши отношения окончательно заглохли.
Я нашла новую работу в ресторане «Севен». Это было шикарное место, больше подходящее для Майами, с белыми кожаными диванами и белыми стенами. Клиенты не скупились на чаевые, работа была нетрудная. Бегая с подносом на четырехдюймовых шпильках, я ни на день не забывала о своем кабульском опыте. Я сняла комнату в кондо, принадлежащем девушке моего возраста, расставила повсюду сувениры, развесила по стенам фотографии Пакистана и Индии. Несколько раз в неделю, в память о тех местах, где я бывала и куда хотела вернуться, я брала уроки фотографии у местного фотографа – он учил меня снимать черно-белые фото и работать в «Фотошопе».
Незадолго до Рождества мне неожиданно предложили работу на телевидении. На телевидении Багдада. Должность тележурналиста с зарплатой четыре тысячи долларов в месяц плюс покрытие всех текущих расходов за счет компании. Невероятно, но факт! Знакомый по отелю «Мустафа» иранец Эсан прислал мне имейл, сообщая, что телекомпания в Иране ищет англоязычного корреспондента. Набрав в Гугле название компании – «Пресс ТВ», я убедилась, что у них имеется собственный приличный веб-сайт. «Пресс ТВ» – новая компания с круглосуточным вещанием на английском языке, финансируемая правительством Ирана, что-то вроде «Аль-Джазиры» и «Си-эн-эн Интернешнл». Подобно «Аль-Джазире», они нанимали западных репортеров для работы на камеру. Собственные корреспонденты уже имелись в Нью-Йорке, Лондоне, Бейруте и Москве.
В течение нескольких недель я вела переписку и телефонные переговоры с продюсером. На работе я часто думала, каково это – жить в Багдаде. У меня не было четкого представления о моих работодателях. Я знала, что в Иране правят исламисты и у них большие проблемы с правами человека. Но я в свое время много общалась с Эсаном – молодым, умным иранцем, полным надежд на перемены у него на родине. Он жил в Тегеране и рассказывал, как много среди его знакомых рафинированных свободных людей, которые пишут стихи, посещают подпольные ночные клубы и отличаются широкими взглядами.
Когда я поинтересовалась у продюсера, существует ли у телекомпании определенная точка зрения, продиктованная спонсором, она ответила отрицательно: мол, «Пресс ТВ» – независимая компания и ратует за объективность. Этого мне было достаточно. Зарплата, работа на телевидении, жизнь в такой стране, как Ирак, – что может быть увлекательнее? Отбросив последние сомнения, я начала собираться в дорогу.
Мама помогла мне упаковать вещи и отвезла меня в аэропорт. Она даже не пыталась отговаривать меня – она давно поняла, что это бесполезно.
Я прилетела в Багдад в конце января 2008 года. «Пресс ТВ» сняла мне номер в огромном отеле «Палестина» плюс второй номер под рабочий кабинет. Отель, построенный в восьмидесятых годах прошлого века, без сомнения, считался в свое время шикарным, но за сорок лет он сильно устарел и обшарпался. В кабинете стояли несколько диванов по углам, холодильник и столы с видеомониторами и кассетными проигрывателями. Вся аппаратура была хоть и древняя, но в полной исправности и готовности для работы. Мне представили моего координирующего продюсера Энас – это была пухлая уроженка Ирака с широко поставленными карими глазами и крашеными рыжими волосами длиной до плеч. Затем у меня состоялся телефонный разговор с мистером Надьяфи – новостным директором из Тегерана, моим непосредственным начальником.
