Марко Поло - Книга чудес света
Когда на эту страну нападает враг, народ, забрав жен и детей и весь скот, уходит в пески, за два или три дня пути, туда, где они знают, что есть вода и можно прожить со скотом. Куда ушли – никак не узнать; дорогу, по которой они шли, ветер заметет песком, и не увидеть, где шли люди и скот. Так-то они спасаются от врагов; когда же сюда приходит дружеское войско, угоняют только скот, не хотят, чтобы войско забрало и поело их скотину; а нет той вещи, которой войско не забрало бы.
Из Чиарчиана песками идешь пять дней, вода тут горькая, дурная, кое-где только пресная и хорошая, и нет тут ничего, о чем следовало бы говорить в нашей книге. Через пять дней есть город, стоит он в начале большой пустыни; тут забирают припасы для переходов по пустыне.
Оставим это и расскажем о том, что впереди.
Глава LVII. Здесь описывается город Лоб
Лоб – большой город, в начале пустыни. Там, где в нее входят, называется она пустынею Лоб и тянется на восток и северо-восток. Лоб принадлежит великому хану. Жители мусульмане. Кому дорога через пустыню, тот останавливается тут на неделю, самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил, а через неделю, набрав харчей на целый месяц и себе, и для скота, выходит из города в пустыню.
А пустыня та, скажу вам, великая; в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она у́же, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит ее; так по всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть.
Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане.
Так-то вот, с такими трудностями переходят через пустыню. Оставим теперь пустыню, расскажем о тех областях, что за нею.
Глава LVIII. Здесь описывается Тангут
Как поедешь тридцать дней по той степи, о которой я говорил, тут город великого хана Сасион. Страна зовется Тангутом; народ молится идолам, есть и христиане-несториане и сарацины. У идолопоклонников свой собственный язык. Город между северо-востоком и востоком.
Народ здешний не торговый, хлебопашеством занимается. Много у них аббатств и много монастырей, и во всех множество разных идолов; народ приносит им большие жертвы и всячески их чествует. У кого дети, тот, знайте, откармливает барана в честь идола; в конце года или в праздник идола тот, кто выкормил барана, ведет его вместе с детьми к идолам, и там они все поклоняются идолам; барана после того жарят и, изжарив, несут с великим почетом к идолу; баран стоит перед идолом, пока они справляют службу и читают молитвы о спасении сынов; идол, говорят они, ест мясо. Кончат службы и молитвы, возьмут то мясо, что было перед идолом, и понесут его домой или куда захотят; созовут родичей и чинно и торжественно едят мясо, а как поедят, кости соберут хорошенько в ящик.
Тела мертвых идолопоклонников всюду сжигают; скажу вам еще: когда мертвого несут из дома туда, где его станут сжигать, по дороге родные его строят деревянный дом, покрывают тот дом шелковыми и золотыми тканями, перед ним, когда проходят, останавливаются и вдоволь преподносят тут вина и пищу мертвецу; а делают это, говорят, для того, чтобы и на том свете мертвецу был такой же почет; а когда принесут его туда, где сжигают, вырезывают родичи из бумаги людей, коней, верблюдов и монет в безан; все это тут же сжигается, и говорят, что на том свете у покойника рабов, скота, овец будет столько же, сколько они сожгли бумажных. Скажу вам еще: когда несут сжигать покойника, перед ним играют на всевозможных инструментах.
И вот еще что: как помрет идолопоклонник, призывают астролога и рассказывают ему, где и когда покойник родился, в какой месяц, день и час, а тот выслушивает все это, начинает дьявольскую ворожбу и, погадав, говорит, в какой день покойника следует сжигать. Иной раз покойника не сжигают неделю, а то месяц, и шесть месяцев; и во все это время держат его в доме, и прежде, нежели колдун не скажет им, что можно сжигать, родные ни за что не сожгут. Пока покойник в доме, перед тем как его сжигать, держат его так: кладут его в ящик из досок, толщиною в ладонь, прочно сколоченный и хорошо расписанный, а чтобы в доме от тела не воняло, сверху прикроют его тканями, надушенными камфорой и другими пряностями.
Да вот еще что: родные покойника из того же дома во все дни, пока он в доме, кормят его; приносят питье и еду, точно как бы живому, ставят перед ящиком, где тело, и оставляют до тех пор, пока мертвец, как они думают, не наестся. Душа его, говорят они, принимает пищу. И держат его так вплоть до того дня, пока не сожгут. Делают они и вот еще что: знахари иной раз говорят родным, что выносить покойника в двери почему-либо нехорошо, тогда родные выносят покойника в другие двери, а часто, чтобы вытащить покойника, разламывают стену. Так вот, как я описал, сжигают покойников все идолопоклонники в свете.
Оставим это и расскажем о другом городе на северо-востоке, в конце степи.
Глава LIX. Здесь описывается Камул [Хами]
Камул теперь область, а в старину был царством. Городов и замков тут много, а главный город зовется Камулом. Страна эта между двух степей; с одной стороны – большая, с другой – поменьше, в три дня пути. Жители идолопоклонники и говорят особенным языком; живут земледелием; еды и питья у них обилие; хлеб продают прохожим странникам. Народ веселый, то и дело, что играют на инструментах, поют, пляшут да ублажают свою плоть.
Гостям-иноземцам всегда очень рады; женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там, что пожелает, то и делает с женою; спит с нею, как бы со своею женою; поживает в свое удовольствие. И в этом городе, и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться.
Случилось, когда еще царствовал Мангу-хан, татарский царь, узнал он, как в Камуле отдают жен иноземцам, и приказал он, чтобы никто не смел под страхом наказания принимать к себе в гости иноземцев. Узнали в Камуле тот приказ и очень огорчились, собрались на совет и вот что порешили: взяли большие подарки, понесли их к Мангу-хану [Мункэ] и стали его просить, чтобы позволил им жить, как деды завещали, а деды им говорили, что боги их любят за то, что иноземцам они отдают и жен, и всякое доброе, и хлеба у них оттого много, и всякий труд спорится. Услышал это Мангу-хан и сказал: «Хотите срамиться, так живите по-своему». И согласился, чтобы жили они по-своему. И держались они всегда этого обычая, и поныне держатся.
