Дональд Спото - Мэрилин Монро
Другое событие было связано с актом насилия, вызвавшим у девочки еще большую травму, нежели грубые и отвратительные «ухаживания» Дока Годдарда. В 1938 году, незадолго до того, как Норме Джин должно было исполниться двенадцать лет, двоюродный брат принудил ее к определенной разновидности сексуальных контактов. В соответствии с тем, что рассказывали много позднее ее близкие знакомые, в частности Норман Ростен и Элинор Годдард, она была «сексуально использована» (хотя ее первый муж утверждает, что к моменту выхода замуж Норма Джин продолжала оставаться девственницей). Этим напористым братцем был тринадцатилетний Джек, о последующей жизни которого ничего не известно; после того как ему стукнуло двадцать, он, видимо, пошел по стезе папаши и бесповоротно исчез. Гнусное происшествие снова укрепило Норму Джин в убеждении, что мужчины вожделеют ее, но только для того, чтобы лишний раз оскорбить и унизить; в конечном итоге, нельзя забывать: ей было в тот момент неполных двенадцать лет. Как вспоминает в этой связи Ида Мэй, Норма Джин в течение многих дней подряд после случившегося упорно и тщательно мылась.
Грейс прибыла, словно добрая фея, чтобы организовать празднование и отметить двенадцатый день рождения Нормы Джин. Потратив одиннадцать долларов и семьдесят четыре цента на новое платье для именинницы и невообразимую по тем временам сумму в шесть долларов на то, чтобы причесать ее в парикмахерском салоне, Грейс прилежно накрасила девочку и немедленно отвезла ее в фотоателье с целью сделать серию профессиональных снимков. Это был, как она пояснила, первый шаг к славе — к тому, чтобы постепенно превратиться в новую Джин Харлоу. Грейс подарила также Норме альбом для фотографий.
Но постоянные старания Грейс, чтобы Норма Джин выглядела красивой, маниакальная забота о ее будущем и даже подарки принимались девочкой скорее по необходимости и без особого энтузиазма — ведь у нее имелись вполне обоснованные причины (особенно после того, что она испытала с отчимом Доком и кузеном Джеком) считать себя не более чем объектом, предназначенным для того, чтобы доставлять наслаждение другим. Но юридически значимые решения по вопросу о ее месте жительства принимала Грейс, и от нее девочка зависела также и в финансовом отношении.
Вскоре Грейс совершила очередной шаг на пути устройства судьбы своей подопечной. Она постановила, что в конце лета Норма Джин покинет дом Мартинов и возвратится в Лос-Анджелес. Это было сделано не только для того, чтобы держать девочку поближе к себе и лучше заботиться о ней в период созревания, а также в близкий уже момент начала кинематографической карьеры, но и с тем, чтобы отдать Норму в ту школу для более старших детей, которую она для нее выбрала. Однако Норма Джин не должна была вернуться в дом Годдардов, ей предстояло поселиться у родной тетки Грейс.
Эдит Ана Этчисон Лоуэр, которую все коротко звали Ана, была сестрой отца Грейс. Она родилась 17 января 1880 года, и в момент, когда в ее дом въехала Норма Джин, ей было пятьдесят восемь лет. В двадцатые годы она вместе с мужем, Эдмундом Х. («Уиллом») Лоуэром, приобрела несколько скромных домов и вилл в разных частях округа Лос-Анджелес. Где-то около 1933 года или раньше Ана разошлась с мужем и, хотя она вовсе не являлась богатой разведенкой, соглашение о расторжении брака обеспечивало ей определенный доход от аренды упомянутых домов. (Уилл Лоуэр умер в 1935 году.) Но во время кризиса финансовая ситуация Аны казалась под угрозой, когда часть жильцов, снимавших у нее жилье, попросту покинула свои (а точнее, ее) домовладения.
В 1938 году Годдарды жили — по существу задаром — в одном из домов Аны по Одесса-авеню в Ван-Найсе, в то время как сама Ана частично занимала принадлежащий ей дом на две семьи на Небраска-авеню, 11348, в западной части Лос-Анджелеса (первый этаж она сдавала). Ана за содержание Нормы Джин Бейкер должна была ежемесячно получать от штата Калифорния тридцать долларов. (После злосчастного эпизода с телефонными звонками от Мортенсена Грейс везде записывала Норму Джин под фамилией, которую ее мать, Глэдис, носила в первом браке, поскольку даже сама Глэдис чаще всего использовала именно ее.)
«Тетя Ана», как называла ее Норма Джин, была пышнотелой, беловолосой и незлобивой, даже снисходительной особой. Она принадлежала к числу усердных приверженцев известной секты Христианской науки[58]и уже дошла там до звания «исцелителя».
«Эта женщина была весьма религиозной, — вспоминает Элинор Годдард, — но без узколобого фанатизма. В принципе Ана была рассудительной, невероятно сострадательной, жалостливой и сердобольной, а также терпимой. Выглядела она — благодаря внушительной фигуре — грозно и сурово, но сердце у нее было мягким, и в ней не было ровным счетом ничего от напыщенной и надменной матроны, каковой ее часто полагали».
Ана была великодушным человеком, весьма дружелюбно настроенным к людям; ее трудолюбие и приверженность религии явились причиной того, что раз в неделю она посещала тюрьму Линкольн-Хейтс, где читала узникам Библию.
В жизни Нормы Джин только Ана Лоуэр проявила к ней подлинную любовь.
Она переменила всю мою жизнь. Эта женщина была первым на свете человеком, которого я действительно любила и который любил меня. Она была потрясающим человеком. Когда-то я написала про нее стихотворение [давно потерянное], и знакомые, которым я его показывала, просто плакали... Оно называлось «Люблю ее». Только она одна любила меня и понимала... Эта женщина никогда не нанесла мне рану, ни единого разочка. Просто она не смогла бы. Это была сама доброта и любовь.
Однако, какой бы доброй ни была Ана, она являлась всего лишь одной из многочисленных женщин, заменявших Норме Джин мать. Эта почтенная особа могла окружить девочку нежной заботой и относиться к ней как к дочери, которой у нее самой никогда не было. Но это не меняет того факта, что Ана была очередной женщиной в окружении Нормы Джин, которая перенесла развод, что неоспоримо повлияло на отношение пожилой дамы к мужчинам (точно так же, как это было в случае Глэдис, Грейс и Иды Мартин). «Разумеется, мы никогда не вели с ней разговоров на темы супружества и секса», — признавалась Мэрилин Монро много лет спустя.
Тогда возникла до странности двусмысленная ситуация, поскольку Ана, хотя за ее спиной уже был неудачный брак и она была самой старшей из всех, кто опекал Норму Джин, все равно никогда не оказала девочке по-настоящему женского доверия. Несомненно, отношения между ними осложняла страстная вера Аны в фундаментальные положения Христианской науки, принципы которой она старалась навязать Норме Джин. В августе 1938 года и позднее девочка систематически принимала участие в местных богослужениях секты Христианской науки — дважды в воскресенье и еще один раз в течение недели.
