Дожди-пистолеты - Зверь Рома

Один из них был по кличке Бугай, играл на басу. Барабанщик был Зыка. Даже Иван пришел на концерт, мы его позвали на сцену из зала. Вот такой концерт.

С нами, с «Асимметрией», Леха играл только один тот раз и тогда, после концерта, оставил трубу. Леха мне однажды привез какой-то хороший усилитель, ему нужно было его продать. Еще трубу свою привез на продажу. Но усилитель я не продал. «Дудку», как он трубу называл, тоже. Потом пару раз мы с ним напивались, когда он приезжал в Таганрог, выходили во двор, и он начинал на трубе играть. Какой-нибудь «Турецкий марш». Как он звучит? Такая известная мелодия. Это, конечно, было ужасно, он к тому моменту ведь уже перестал заниматься. А мы все равно напивались и пьяные гудели на улице, трубили.

Еще, я помню, трубили весело, когда Леха женился. Я был свидетелем у него на свадьбе. Отгуляли свадьбу, и на второй день поехали к его знакомому, к Виталику. Он жил в центре на Кировской площади, рядом с моим проспектом Металлургов. Мы поехали к нему в гости: Леха, его жена Юля, я. А мы пьяные были, сделали привал на газончике, не доходя до дома Виталика. А у Лехи зачем-то труба была в кофре. Он кофр раскрыл и стал на трубе всякую шнягу играть, а мы с Юлей бегали, кричали прохожим: «А у нас свадьба!» И нам кидали в кофр какие-то деньги. И вот так минут пятнадцать мы трубили, после чего пришел Виталик, и мы отправились дальше бухать.

Леха тоже что-то пытался мутить у себя, но ничего так и не замутилось. Мариуполь — город рабочий. Это не Таганрог со своей, бля, богемой.

Леха большую часть времени, конечно, общался с друзьями по училищу, по инерции просто, интересно было ему. Какие-то знакомые, девушки… он тоже тусил по-своему. Нормально. Как это в небольших городах бывает? Ты в принципе в курсах, что в городе происходит. В Мариуполе театр был какой-то. Это были какие-то Лешины знакомые. И он хотел, чтобы они приехали в Таганрог со своим спектаклем каким-то. А Дима Рябов, кстати, занимался сначала в театре Чехова, потом у него был свой какой-то небольшой театр, потом частный театр, театр кукол. И он как-то в театральной тусне темы разруливал. Разбирался и знал, что происходит в городе. За пределами его. Поэтому Леха меня и спрашивал. А мы каким боком к театру? Так ведь это одна тусня. Театр, музыка — это одно и то же практически было. Люди творческие собирались, придумывали фестиваль театрально-музыкальный, где все вперемежку. Помимо трупп, приезжали еще и музыканты. Певцы, барды, группы. И в таком фестивале как-то Леха и предлагал участие. Но что-то не срослось.

Вот я Свете все свои дела и описывал. Рассказывал про концерты, передряги в колледже… Короче, про жизнь свою, а она мне — про свою.

«МОИ ЛЮБИМЫЙ БУДУЩИЙ МУЖ…»

7 ноября, вечер. Я лежу на диване. Вдруг звонок в дверь. Открываю — стоят двое. Света с Ксюхой, Ксенией Шихиной из Краснодара, нашей подружкой по слету. У меня шок, и первая мысль в голове: где они будут ночевать?! Что делать? Куда бечь? Они такие:

— Привет, что не пускаешь?

— Извините, извините…

— А мы решили тебе сюрприз сделать!

— Круто! — говорю, а сам не знаю, что делать!

Вышла мама:

— Здравствуйте, девочки!

Мама нормально отреагировала. Мама… Она все время была такая демократичная.

Мы выпили за приезд. А потом мы по-; ехали к отцу домой и почему-то тусили там. Не помню почему, места там как раз было меньше. Он нам там поляну накрыл. И на следующий день они уехали.

В тот день я сделал Свете предложение. Руки и сердца. Мы ехали в трамвае. Там все и произошло. Мы обменялись кольцами. Она мне подарила колечко со змеей. Я же типа змея по гороскопу. Кольцо в виде змеи, обвивающей палец несколько раз. А я подарил кольцо, которое из Болгарии привез специально для Светы. Да! Ее кольцо было женское, но я его как надел тогда, так и никогда не снимал. Света называла «обручальным кольцом». Я не относился к этому как к какому-то сверхважному шагу. Конечно, свадьба! А как иначе? Нормально. Просто у меня такое настроение было — «как порядочный джентльмен». Для меня не было такой проблемы, типа свадьба — это серьезно, совместная жизнь — такая ответственность, что-то сверхъестественное. Легко.

Они с Ксюхой уехали, Света буквально по приезде прислала письмо: «Привет, мой любимый будущий муж!» Своих родителей на теперь называла не иначе как «твоя теща», «твой тесть». «Теща» сначала, конечно скептически отнеслась к будущей свадьбе. Она убеждала дочь, что я никогда не откажусь от музыки ради нее. Вот смотри, на фотке Света. «Роме от Лелика. Я тебя люблю, хоть ты мне и не веришь. Честно». Она себя Леликом называла, как в мультфильме «Лелик и Болек»…

А потом на Рождество я поехал в Новороссийск и опять же с Ксенией. Ксения была такая сваха. То есть сначала она со Светой приехала ко мне, потом со мной к Свете. Света своего малолетнего брата Вадика брала. Ксюха была подругой классной, не мешала, как раз наоборот, с ней было удобнее. Она сглаживала какую-то неловкость. Была таким буфером. Мне нравилось, что Ксения была рядом. И, наверное, Свете тоже. Потому что… порой не к Свете подойдешь что-то спросишь, а к Ксюше. Она была просто таким другом верным. Нашим со Светой общим другом. Да я вообще не парился. Она в Болгарии ложилась ко мне спящему на кровать и фотографировалась ради прикола. Ксюша, конечно, знала о моих чувствах к Свете.

В Новороссийске очень тепло было, я ходил в пиджаке. Мы жили у Светы дома. Познакомились с родителями. Папа — бывший моряк. Большой такой дядька. Обычный. Самый банальный. Мама более интеллигентная… очечки. Плотная такая.

Новороссийск весь расположен на холмах. На одном таком холме район, где стоят бывшие дачи, переоборудованные под постоянное жилье. Но из-за того, что все на холмах, по склонам оврагов, дома там необычной архитектуры. Вот представь себе: дорога, у дороги дом. Смотришь спереди — нормальный дом, а сзади — резко становится двухэтажным из-за скоса. А на противоположной стороне оврага — другой такой же дом других хозяев. И одна скальная порода, земли там нет, ее туда специально привозят.

Я зашел в ее комнату. Что тут скажешь — комната настоящей девочки. У нее висело несколько плакатов. С Мадонной, кажется. Врать не буду, не помню, какие-то еще. Зеркало, конечно, большое. Шкатулочки, где колечки, бусики. Помады, разные штучки. Шкаф, на шкафу тоже какая-то куча безделушек, игрушки мягкие, но их было немного. Все интересно было. Позаглядывать, посмотреть. Она тоже ведь строителем была. Я говорю: «Ну, покажи мне свои чертежи». Интересно же, как у них в колледже, конспекты там. Вещи, гардероб — тоже прикольно: «Ой, а вот в этой майке ты была тогда-то!» — «Да, в этой майке»… Ну да, видишь, такая фигня, но как трогательно.

У Светы были короткие юбки. Как девочка она одевалась: какие-то кофточки, юбочки. Без какого-то определенного стиля. Одежду не могу вспомнить, как ни странно. Почему так происходит? Не понимаю. Она рыжая была. У нее были слегка выгоревшие волосы. Одежду, честное слово, не помню, хоть убей. Я-то ее ведь ее каждый день видел, каждый раз в другой одежде, поэтому трудно вспомнить. Да и на это особого внимания не обращал. А еще у Светы были зеленые глаза.

Я был влюбленный… Рождество. Мы стояли ночью на балконе второго этажа, пили шампанское, смотрели на звезды и болтали о разных вещах. Медведицу искали. Романтика за гранью. Вот это я помню. А кто там еще был, нет. На ней тогда была короткая шуба. Не то из лисы, не то из другого зверя какого-то. Она была такая рыже-серо-белая. Она все время в ней была… дай вспомнить… Да, она была в шубе, в мини-юбке, несмотря на то, что было достаточно холодно. И какая-то маечка на ней… Что носят девочки? Топик? Кофточка была. Вот так она ходила. Со вкусом одевалась. Скажем, гламурно по местным меркам. Достаточно пестро, необычно. У нее были зеленые тени. Зеленые-зеленые глаза…

Обязательно каблуки. Ходила на разных: и на высоких, и на низких. Она была не очень высокая. Причем она была даже не худенькая. В теле. Мне как раз тогда нравились более плотненькие девушки. Не толстые, нет… ну, мне нравилось. Худая — тоже хорошо. Блондинка, брюнетка, крашенная — без разницы. У меня не было тогда какого-то определенного «своего» типа. Потом я уже начал задумываться, с какими девушками я был, а тогда мне было все равно. Потом уже опытным путем я выяснил формулу моей девушки.