Джулиан Ассанж - Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография
Мы обменялись несколькими письмами, поболтали по телефону. А потом я отправился в Сидней на встречу с ним. Ощущение было странное. Мой отец, его подруга и сын приехали в аэропорт встретить меня. Я взял с собой велосипед, и отец решил проехаться на нем до их дома в Ньютауне, пока мы добирались туда на машине. Подруга отца, кинопродюсер, была явно без ума от него; мне она показалась интересной и явно незаурядной женщиной. Мой отец в тридцатипятилетнем возрасте решил переучиться на актера. Не знаю, открыло ли это ему глаза на что-то новое или, наоборот, закрыло, но в любом случае приезд в тот дом и встреча с ними произвели на меня сильное впечатление. Еще там со мной произошел довольно любопытный случай. Вечером я бродил по дому, изучая содержимое книжных шкафов. И чем дольше я это делал, тем больше злился: там стояли, полка за полкой, те же самые книги, что покупал и читал я. Внезапно меня осенило: ведь мне пришлось начинать с нуля, с самой нижней ступеньки, я выковывал себя сам, проходя через множество испытаний и злоключений, но если бы я знал отца все это время, то мог бы просто брать книги с этих полок.
Может быть, чувство досады было слишком обостренным из-за работы, которой я тогда занимался; из-за моих исследований причинно-следственных отношений; из-за попыток найти научную основу для понимания связи между частным человеком и властью. Так или иначе, ощущение я испытал сильное. Я был словно наэлектризован. Именно в те минуты до меня дошло, что между нами есть генетическая связь, касавшаяся и склада ума, и черт характера. Наверное, я многое упустил, не имея возможности соотносить себя с ним и учиться у него. Во время того визита меня потрясло чувство, что я слишком много делал сам. Возможно, тесно общаясь с отцом, я сформировался бы гораздо быстрее. Проблема была не в любви, а во взаимопонимании. Он обладал особенной, явно культивированной добротой, заставлявшей тепло относиться к нему; говорить с ним было легко, хотя иногда он вел себя замкнуто. Нам по-прежнему просто общаться благодаря мгновенному пониманию, будто мы с ним всегда находимся на одной волне. Рядом со мной никогда не было наставника, и по зрелом размышлении я пришел к выводу, что это всегда создавало для меня проблему. Мне приходилось самому конструировать себя и доставляло особую радость быть наставником для других. Странное дело. Всегда приходится играть роль сильного человека.
Я всегда знал, что отличаюсь от других, но встреча с отцом смягчила это ощущение. Наверное, людям со мной не очень легко. Я родился склонным к спорам. А в мире так много всего, что нужно и можно исправить, и так мало на это времени. Мой отец преподавал йогу, и однажды рано утром я отправился с ним на занятие, после чего все вместе пошли в кафе позавтракать. Люди были счастливы, они пили апельсиновый сок и все такое, и вдруг я завел дурацкий разговор о государственной поддержке материнства. В воздухе повисло напряжение, которое невозможно было не уловить, но я вцепился в свою тему и продолжал чего-то доказывать, хотя совсем не знал своих собеседников. Они один за другим покидали столик, и в конце концов рядом со мной никого не осталось. Большинство людей, садясь за стол, пытаются найти между собой что-то общее, но я – другой и почему-то стремлюсь найти различия. Люди заплатили по 25 долларов, чтобы расслабиться, а в итоге им пришлось пить сок с каким-то парнем, пытающимся устроить бурные дебаты. Но это лишь часть правды. Дело в том, что никакая релаксация на меня не действует. Я знаю свои недостатки.
А мой отец? Я видел, что он такой же, как я. Может быть, я все придумал и мне вовсе не нужно было расти в окружении его книг и под его покровительством? По крайней мере я научился сопротивляться, жить своим умом и знаю, где найти точку опоры, а не полагаюсь на поддержку отца и на его связи. Как он сам, когда был с моей матерью в 1960е годы, заявлял, что личная жизнь растворяется в политической борьбе. И может быть, мое детское решение избегать знакомства с отцом – принцип, который я соблюдал все эти годы, – это проявление моей личной политики? Я хотел найти свой, ни на что не похожий, способ существования и к 2006 году уже знал, что мир должен быть вылечен от покровительства, выгоды, тайных сговоров, взаимно гарантированных услуг – всей той инфекции, которая разъедает его, а потом взрывает изнутри.
8. Рождение WikiLeaks
Долгожданный момент наступил: колеса закрутились, и наш WikiLeaks отправился в свое путешествие. Я видел изнутри множество организаций, как при дневном свете, когда заходил туда для разных встреч, так и по ночам, когда взламывал их системы и совершал долгие прогулки по их порталам. Но в 2006 году время познавательных экскурсий закончилось. Пришла пора всерьез взяться за государственные учреждения и правительственные институты, идти по следу их секретов и вытаскивать наружу все их темные дела. Я не считал себя политическим мыслителем со своей оригинальной системой взглядов, но я хорошо разбирался в современных технологиях и научился понимать, как устроены властные структуры. Именно с них я намеревался ободрать все шкуры, вплоть до костей, именно для них я готовил ванны с кислотой. Перед нами стоял выбор. Либо мы продолжаем благодушно жить: беспокоиться о своем ипотечном кредите, добиваться известности, благосостояния и даже настоящей любви. Либо мы способны заняться целым миром: исследовать его до нутра, говорить о нем без обиняков, ничего не скрывая, и проверять, насколько справедливы и праведны его деяния.
Когда вы надолго застреваете в какой-нибудь организации, то начинаете разбираться, благодаря чему она держится на плаву и защищает свои интересы: власть, покровительство, подхалимство, круговая порука и маркетинговые стратегии. Такова правда, на которой держится весь мир, и я давно уже понял, что большинство его институций пойдет на любые жертвы, но будут отрицать это до самого конца. Неважно, идет ли речь о правительстве Кении или банке Julius Baer, – все они работают лишь на себя, берут под защиту сообщества ловких людей, умеющих создавать для своих патронов прибыль и оказывать им нужную поддержку; тогда как обычные граждане брошены своими государствами на произвол судьбы. Что такое патронажные сети – мне пришлось узнать еще в подростковом возрасте, и я отлично разбираюсь в их мотивах и механизмах работы. Каждый человек или организация, выступающие против них, могут быть уничтожены любыми методами; на страже их интересов стоят и суды, и агентурные разведки, и пресса. Я был готов к этому. Для защиты источников я отточил технологии и методы криптографии до такой степени, что сам не знал, кто эти источники. Мы имели опыт активистской работы и были готовы разоблачать власть. У нас не было офисов, но были ноутбуки и паспорта. Наши серверы находились в разных странах. Мы знали, что должны стать самой надежной платформой для информаторов – безопаснее мир еще не видел. У нас была смекалка. У нас была философия. Игра началась. Я зарегистрировал WikiLeaks.org 4 октября 2006 года. Наверное, я уже тогда знал, что моя обычная жизнь, если о таковой вообще могла идти речь, больше никогда не будет прежней.
Хочу сказать о своих помощниках и людях, на которых я равнялся. Нью-йоркский архитектор Джон Янг основал еще в 1996 году сайт cryptome.org. Не все материалы Cryptome представляют собой утечки засекреченных документов, но Янг считает своей миссией публиковать факты, как правило, скрываемые правительствами и корпорациями. Янг и его команда на себе испытали нападки Microsoft, у них, как и у WikiLeaks, были проблемы с платежной системой PayPal. В битве за информацию Cryptome стоит на правильной позиции, но на сайте не разработаны механизмы защиты людей, передающих материалы, а я знал, что это необходимо. Янг двигался в верном направлении, но он не стал издателем последней инстанции[34] – той стратегии защиты источников, которую я досконально разработал и отладил для WikiLeaks и которая давала возможность, говоря судейским языком, «отрицать вину на основании незнания последствий». Проверка должна была происходить быстро, поскольку я хотел гарантировать полное прикрытие информаторов и великолепную архивацию данных. Я мотался по всему миру, чтобы бо́льшую часть организационной работы сделать самому с помощью нескольких старых друзей-шифропанков. Оказал мне поддержку и мой университетский приятель, математик Дэниел Мэтьюз – сторонник левацких взглядов и последователь Хомского[35]. Он помог собрать стартовый пакет документов для запуска WikiLeaks, а потом провел анализ первых материалов, которые к тому времени уже поступили к нам вследствие утечки информации.
На том этапе передо мной стояла задача собрать вокруг WikiLeaks нужных людей. Поскольку в первую очередь следовало наметить будущие источники данных и получить к ним доступ, то я сразу попытался организовать консультативный совет. Он должен был придать нам авторитет и помочь наладить контакты на будущее, но в действительности совет никогда не собирался и никаких консультаций нам не давал. Я сам сумел установить связи с важными и уважаемыми мною людьми вроде Дэниела Эллсберга; он согласился участвовать в проекте и во всех отношениях всегда оставался верен нам. Включился в процесс и британский математик Бен Лори; его отец, Питер Лори, в 1960е годы написал очень интересную книгу о подземных ядерных бункерах и правительственных учреждениях в Британии – Beneath the City Streets («Под городскими улицами»). Возможно, в нашей деятельности Бен находил отголоски работы своего отца. Я пытался наладить контакты и с китайскими активистами. Поскольку над проектом работали преимущественно граждане Западной Европы и мы подпадали под юрисдикцию этих стран, то я пытался сделать так, чтобы WikiLeaks не воспринималась как антизападная организация – собственно, она таковой и не является, а лишь выступает в защиту информации. В конечном счете я знал, что наше внимание так или иначе будет обращено на Америку. Хотя для начала самой очевидной темой для нас стала коррупция в африканских странах. По сути, нашей философией изначально была война против ублюдков; звучит грубо, но зато честно.
