Андрей Норкин - От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война
Но сейчас вернемся к разговору Быкова с Лесиным. Вторая причина, по которой я обращаю на него внимание, – объяснения министра печати по сути предъявленных ему обвинений. Ведь Лесина обвинили не только энтэвэшники, но и само правительство! Глава кабинета Михаил Касьянов вызвал министра печати на ковер, чтобы узнать, каким образом подпись руководителя федерального ведомства появилась под сомнительным документом? Вот что рассказывал Лесин:
«Почему я все-таки завизировал этот документ? Потому что я как отраслевой министр заинтересован прежде всего в том, чтобы моя отрасль была стабильной. И документ доказывает, что проблемы, в ней возникающие, могут быть решены мирным путем. Я знаю медийный рынок, знаю людей, которые там работают. И должен прилагать максимум усилий к тому, чтобы все развивалось спокойно. К сожалению, я как чиновник не понял, что моя подпись может быть использована против меня. Но я хотел помочь – и помогал Гусинскому не как чиновник, а как человек, давно его знающий.
И конечно, если бы я мог тогда предполагать, что впоследствии скажут, будто я требовал какие-то комиссионные, что приставлял к Гусинскому пистолет… Нет, мои представления об этом человеке не шли так далеко. Мне представлялось, что эти люди, даже загнанные собственной политикой в финансовый тупик, все-таки мыслят со мной одними категориями, все-таки думают о каком-то общем нашем будущем. Я сожалею, что эмоции и желание любым способом добиться выгодного финансового результата затмило у этих людей представление о порядочности.
Д. Быков: И все-таки, если Гусинский будет арестован опять, от чего, боже упаси, вы будете его защищать?
М. Лесин: Я буду повторять только одно: содержание под стражей, в моем понимании, – крайняя мера. Если Гусинский не будет бегать по улице с топором, от чего действительно боже упаси, я не буду считать, что он социально опасен. Хотя по строгому счету он создал в русском бизнесе чрезвычайно заразный и опасный прецедент. Нельзя быть таким невротиком и трусом. И мне бы не хотелось, чтобы российский бизнес оценивался по действиям господина Гусинского.
Д. Быков: Вы допускаете, что новое уголовное дело против Гусинского связано с обнародованием «шестого протокола»?
М. Лесин: Уголовное дело против Гусинского связано с тем, что не надо активы выводить, особенно обремененные долгами. Долги надо отдавать. Но это уже, как говорится, пусть следствие разбирается. Вообще Гусинский любит повторять: «За слова надо платить». Я, со своей стороны, ничего против такого ответственного подхода не имею.
Д. Быков: Вы не хотели в конце сентября подать в отставку? Потому что очень уж дружный залп.
М. Лесин: В какой-то момент я не то чтобы пожалел себя, а расслабился. Мне хотелось спросить: ну за что, если честно-то? Ведь я пока, слава богу, не сделал ничего, что подтверждало бы усердно создаваемую мне репутацию душителя. «Не кричи, я еще ничего не делаю». Были конфликты, да. Были спорные ситуации. Все они улаживались мирным путем, без запретов и окриков. И в ситуации с Гусинским я по его личной просьбе расписался только в том, что я в курсе условий, на которых он договорился с «Газпромом», – вот и все, за что ж такая любовь-то? В конце концов, весь этот год я работал не для себя. Большинство СМИ находятся в зоне риска. Я всячески стараюсь их из этой зоны риска вывести. Уход был бы признанием вины. Признанием, что у меня не получилось. Что все эти люди, которые работали со мной на ВГТРК и здесь, доверяли мне напрасно. Поэтому я быстро взял себя в руки и сказал: «Сигизмунд, что ты делаешь?!»
По оценке Лесина, «шестой протокол» нужен был Гусинскому, чтобы укрепить собственные позиции. Смысл документа заключался в том, чтобы регламентировать действия «Газпрома», поскольку договор о продаже медийного бизнеса Гусинского вступал в силу только при условии пребывания самого Гусинского на свободе. «Согласитесь, смешно взыскивать долги с человека, который сидит в тюрьме. (…) Никто ни у кого ничего не отбирает. Напротив, гарантируют, что и не будут отбирать, если человек попадет под арест», – заверял глава Минпечати журнал «Огонек». Конечно, руководство НТВ все эти объяснения считало фарсом, хотя правильнее было бы называть так наши собственные действия, приобретавшие с каждым месяцем все более абсурдный характер. 19 сентября был сделан заключительный подготовительный выстрел. Созданный еще в мае, сразу после обысков в офисах «Моста», Общественный совет НТВ, возглавляемый Михаилом Горбачевым, заявил, что история с «шестым протоколом» «напрямую связана с угрозой свободе слова в России». Обсудить проблему во всех ее подробностях и доказать вину властей в организации травли телекомпании и планировалось в эфире НТВ в программе «Глас народа».
Я так долго подхожу к этому событию, потому что хочу подчеркнуть его важность. Потому что многие точки над i были расставлены именно тогда, в том эфире. Гипертрофированное эго, неоправданно завышенная самооценка руководителей телекомпании и многих журналистов, совершенно беспардонная финансовая политика, пренебрежительное отношение к руководству страны и брезгливо-презрительное восприятие собственной аудитории – вот фундаментальные стратегические ошибки, которые и привели в конце концов к сокрушительному краху Уникального журналистского коллектива. А что касается тактики, то неумение вести переговоры, нежелание слышать аргументы другой стороны, ущербная попытка превратить конфликт в публичную склоку и использование собственных подчиненных в качестве заложников только усугубляли положение.
В последний раз, с вашего разрешения, обращусь к интервью Михаила Лесина журналу «Огонек»: «Вообще у Гусинского довольно забавная и продуктивная форма влияния на СМИ. Это не покупка, не оплата материалов, не истерические звонки на верстку, нет: это зомбирование, причем хорошо продуманное. Гусинский сам по себе чрезвычайно авторитарный человек, абсолютный диктатор, любое несогласие с собою рассматривающий как покушение на святыню. И он прекрасно умеет обрабатывать людей: он внушает им, что они – самые лучшие. Передовой отряд. Горстка избранных, сражающихся с чудовищным, жестоким миром. И эта позиция сама по себе настолько привлекательна, настолько соблазнительна, что и покупать никого не надо. Человек уже ваш. Причем выбираются не просто СМИ и не просто журналисты, но лидеры, люди с амбициями и влиянием. Через неделю такой обработки человек и сам верит, что он – последний оплот свободы. Этот способ гениально уничтожает любую корпоративную солидарность. Вы уже не можете высказать своего мнения, не боясь навеки получить ярлык слуги кровавого режима. Журналистское сообщество сегодня не просто расколото, появились как бы «журналисты» и «не-журналисты». Скоро они перестанут руки друг другу подавать, только потому, что одни согласны с Гусинским, а другие нет».
Думаю, и вы согласитесь, что в словах бывшего министра печати есть изрядная доля правды. В том числе и в характеристике нынешнего состояния дел в журналистской среде. Разве что сейчас говорят не «журналисты и не-журналисты», а «рукопожатные и нерукопожатные», а в остальном все очень точно… А теперь устраивайтесь поудобнее и давайте наконец посмотрим эту передачу, участвовать в которой, помимо Коха и Киселева, должны были еще Лесин и Малашенко.
Альфред Кох в программе «Глас народа»
Лесин приехать в Останкино отказался, а Малашенко находился в Америке. По какой-то причине, как сообщила в самом начале программы Светлана Сорокина, организовать с ним телемост не удалось. Это была грандиозная ошибка! Полемизировать с Кохом обязан был Малашенко, который всегда умел это делать блестяще: умно, остро, аргументированно, образно и, что очень было важно в той ситуации, цинично! В результате же патетический медитативный нарратив Киселева, постоянно путавшегося в фактах, терявшего мысль и сбивавшегося на какой-то совсем уж запредельный пафос, разбивался об издевательскую манеру общения Коха как волна об утес. Шоу началось с просьбы ведущей коротко описать суть конфликта. Обратимся к стенограмме передачи, которую я буду приводить с большими сокращениями, выделяя лишь самые важные, с моей точки зрения, эпизоды:
«А. Кох: Суть нынешнего конфликта проста. Начиная с марта месяца «Медиа-Мост» должен нам двести одиннадцать миллионов долларов. Шесть месяцев мы ждали, вели различные переговоры, которые казались нам достаточно успешными. Но дальнейшее поведение, когда «Медиа-Мост» отказался от сделки и дал нам новое предложение в среду – в пятницу мы получили другие предложения, которые отличаются от тех, которые мы получили в среду… Параллельно он выводил активы в Гибралтар… Мы пришли к выводу, что дальнейшие переговоры бессмысленны, нам просто морочат голову, водят нас за нос и всякий раз, когда мы говорим о том, что мы будем обращаться в суд, нам угрожают тем, что поднимут шумиху вокруг «свободы слова». Мы все-таки решились подать в суд. И на сегодняшний день начата судебная процедура. И я думаю, что в суде мы как раз и найдем истину.
