Александр Ширвиндт - Проходные дворы биографии
Когда все это писалось, никто и не догадывался, что через каких-нибудь 60 лет человеки разучатся писать от руки и будут общаться исключительно с помощью SMS, электронной почты по всяким айпэдам и айфонам, через которые молодежный инфантилизм передать невозможно. Не говоря уже об искренности. В общем, так выглядели восемнадцатилетние интеллигентные подростки в середине прошлого века.
Весточки с трассы
(Эпистолярное)
Письма в Ленинград, 1953 год
Татк!
Первый день без тебя. Вечером и утром было очень плохо.
Встал утром и побежал в училище подбирать себе костюм для отрывка. Зашел к Журавлевым[1] – они меня пожалели, как сироту, и оставили заниматься с Машкой алгеброй. Сейчас пишу тебе письмо, а Машка решает очень трудный пример с логарифмами. Боюсь даже подумать, что делать, если у нее он не выйдет. Ни бельмеса не смыслю, почти ничего не помню.
До встречи завтра в письме.
Твой А.Ш.
* * *Без датыТатк!
Сижу на марксизме и думаю о моей Татке. Хоть я и «не имею на тебя никаких прав», а все-таки ты – моя и принадлежишь мне. Пока. Надеюсь, что и сейчас тоже.
В Сокол вчера не ездил, а репетировал вечером с Авербахом[2] у Дмитрия Николаевича (Журавлева). Раздолбал в пух и прах, но дал много путных и ценных указаний. Пришел домой рано – в одиннадцать часов, и сидел дома – мама жалела меня и была ласкова. Бегал, как дурак, к каждому звонку, забывая, что это не можешь звонить ты. Бегал и разочаровывался, когда брал трубку. Сразу появилось много времени, но делать тоже ничего не могу, скучно.
От тебя еще нет письма.
Сегодня идем на субботник на станцию «Арбатская», ворочать камни.
К нам в училище приходила тетка из «Мосфильма» и набирала ребят сниматься в картине «Иван Грозный», в Одессе. Ехать надо на два месяца – июль-август. Обязательно отращивать собственную бороду – играть опричников. Оклад – 2000 рублей в месяц, не считая суточных. Не знаю, соглашаться или нет. Напиши.
Снился ужасный сон. Проснулся в холодном поту и не мог заснуть до утра. Закрывал глаза и, открывая, надеялся увидеть тебя рядом с собой. Увы! Ничего не вышло.
Веду себя прекрасно. На женщин смотреть не могу – противны. Кнушевицкая[3] тоже строчит письмо – наверное, Мишке[4].
Мне органически не хватает тебя. Мне недостает сейчас в жизни чего-то главного, ради чего я хочу быстрее уйти из училища, ради чего я репетирую продуктивнее. Да, я знаю, главное – работа, главное – искусство. Но это главное – в конце концов, обязанность, пусть приятная и нужная. Но основное – это ты. Живу я тобой. Я такой, какой я есть, только с тобой и существую.
Звонок! Целую, целую в щечку и глажу голову.
Твой А.Ш.
25 марта 195312 часов ночи! Ура! Ура! Письмо! Пришел дико усталый и злой с репетиции. Накричал на бабку, а она мне сказала, что за это не даст мне чего-то сюрпризного. Я догадался, поцеловал ее и получил письмо!
«Первое письмо, первое письмо и т. д.» Пиши больше. Пиши, что ты ела в «Норде», что покупает мама. Все пиши. Как долго идут письма из Ленинграда – четыре дня! Можно с ума сойти.
В училище все старое. Я не курю. Взял одну вчера и сам бросил – не хочу тебя огорчать, честное слово. Если б ты была здесь, наверное, выкурил бы, а так нет. Кнушевицкая «следит» за моим поведением.
Получил стипендию.
Целую тебя чаще, чем обещал в письме, можно?
Все знаю про все стили архитектуры. Могу отличить любой стиль или ордер один от другого. Вот! Приезжай, убедишься сама!
Уже половина второго. Завтра в 9 часов физкультура. Буду бегать и о тебе думать, а когда буду прыгать, то не буду думать, ладно?
Целую крепко, крепко, крепко. 100000000000000000000000 000000000000000000000000000000000 раз.
А.Ш. (твой)
Письма из Дзинтари и Ленинграда,1953 год
Тутик! Писать действительно очень неудобно! Грустно, грустно, ехать уже не хочется. Проехали Волоколамск. Как только сели в поезд, папа взял чай (дома мама не дает чай по причине сердца). Отхлебнул и тут же весь стакан вылил на себя.
Вот принесли ключ от чемодана и деньги, которые папа оставил в уборной. Что будет? Что будет?
Соседи очень симпатичные. Папа угощал их курицей и печеньем. Печенье ели – курицу нет.
Лежу на верхней полке, но думаю, что свалюсь. Природы не наблюдаю, потому что наблюдаю за папой.
* * *Тутик!
Огромная масса впечатлений. Прибыли в Ригу в 17 часов 20 минут. Взвалил на себя чемодан, и поперлись в город. У вокзала – площадь. По ней ходят троллейбусы, как у нас, и трамваи – больше похожие на гусениц: маленькие и старенькие. У вокзала такси и извозчики. Извозчики ужасно смешные. Влезли в электричку, которая идет по побережью. Электричка ходит очень быстро. Дорога – как наша Казанская – один поселок переходит в другой: Булдури, Дзинтари… В два часа папа долго пытался достать двуспальную комнату, но не дали и велели прийти в регистратуру в 7 часов. Сдали вещи в камеру хранения и поехали опять в Ригу.
Ну, Тутик, если Ленинград хотя бы такой же, как Рига, то ты преступница, что так скудно писала о нем.
Рига – это город такой, каким я себе представляю европейский город. Интересно и странно еще и то, что город иностранный. Вывески иностранные, говорят на чужом языке.
Ну вот! Приехали в Ригу и пошли по городу. Зашли в главный универмаг – прелесть! Витрины, представляешь, все из стекла. Они расположены по всему магазину. Вещи есть красивые. Всюду спрашиваю купальник и пасьянсные карты. Смеются, но показывают. Купальники – дерюга, карты – большие. Но не падай духом. Я напал на след настоящего купальника.
Купил себе спортивные брюки с красным поясом. Хожу и блаженствую.
Публика в городе – латыши или эстонцы, не пойму, – в большинстве своем плохо относится к русским. Но есть индивидуалы. Один белобрысый, очень симпатичный, долго объяснял нам с папой, как пройти в хорошее кафе, а потом не ограничился объяснением и пошел провожать. А в основном местные смотрят злыми глазами и на вопросы не отвечают – делают вид, что не понимают, или посылают в противоположную сторону. Да, очень интересно. Едет грузовик с гробом, за ним идут, видно, родственники, дальше военный оркестр играет похоронные марши. Эта церемония движется по центральной улице Риги. Движение перекрывают. И горожане снимают шляпы.
ВИДЕЛ МОРЕ! Первый раз в жизни!
Тутик! Ты холодный, неэмоциональный человек. Море – это……. Вот! Купался! Чтобы мне было по пояс, надо идти метров 70–100. Папа блаженствует. Песок – прелесть.
Приехав из Риги, получили комнату: на трех человек, с одним пианистом, знакомым, на втором этаже, с видом на лес и обратно.
Дзинтари – это сосновый бор на песке. Высокие сосны, песок и море. Мне очень нравится. Пока не видел публики, но, говорят, что молодежи мало. Режутся в пинг-понг толстячки. Раздолбал в бильярд дядю, килограмм эдак под 200, и принял душ. Ты представляешь: другого берега не видно, вдали – дымки пароходов и на полметра от берега – папа в голубеньких трусиках плавает. Кругом – дома отдыха, кафе, рестораны, мороженое. Культурно, аппетитно, дорого.
Папа забыл соломенную шляпу в электричке, и ему ее выбросили в окно после того, как поезд тронулся.
Ходил по Риге, лежал на пляже – хорошо, но не хватает чего-то. Подумал и решил, что не хватает вредного, злого, упрямого Тутика!
Письмо обрывается.
4 июля 1953Тутик! Второй день моего рижского пребывания. Спал как убитый, но разбудили в половине девятого и потащили завтракать.
На завтрак дали манную кашку и макароны. Я очень наелся, несмотря на стоны отдыхающих. После завтрака – на море. Погода сегодня – на убой. На небе – ни облачка. Но у моря ветерок, плывут мимо – в буквальном и переносном смысле – коричневые фигуры. Лежал и загорал. Полежишь-полежишь – и в море. Поплаваешь-поплаваешь – и на песочек. Так я провалялся до обеда.
Обед в 2 часа. В меня влюбилась наша подавальщица и по сему случаю обслуживает нас раньше всех. На обед было: суп ужасный с ушками и картошкой. На второе дали тушеную капусту, которую я еле осилил. Влюбленная официантка пыталась всучить мне еще одну порцию капусты. Отдал ее папе. После обеда взял деньги и пошел в Майори (следующая станция после Дзинтари). Это вторая Рига – уйма магазинов. Заходил в каждый и спрашивал чего-нибудь. Ничего не давали. Зашел на почту, купил открыток и марок.
Ты, Тутик, заметила, что я пишу простыми, нераспространенными повествовательными предложениями? Это потому, что сейчас уже поздно, я очень устал и боюсь распространяться в предложении. Здесь устаешь очень.
После похода в Майори смотрел на пинг-понг – скучно. Принял душ – полегчало. Играл в волейбол чуть-чуть – с детьми. Нудно. Занимался дикцией с полчаса и пошел играть в бильярд. Проиграл пять партий и одну выиграл – расстроился. Записался в библиотеку и взял Бальзака. Буду паинькой-мальчиком, буду читать, купаться, загорать и писать письма моей киске.
