Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
Мы вступили в жестокую битву против этого фронта. Мы доведем ее до конца. Народ, насчитывающий 44 миллиона не просто людей, а людей, объединенных единой верой, не позволит себя безнаказанно душить, а тем более мистифицировать. Наше государство, уверенное в единодушном и полном одобрении мужчин, женщин и детей, то есть всего итальянского народа, воплощающего в себе историю и вечность, уверенное в этом одобрении, будет идти вперед. Оно не может и не желает поступать иначе. Это испытание, которому подвергаемся мы все, от первого до последнего человека, и которое свидетельствует о возмужании итальянского народа. Это испытание, товарищи, из которого мы непременно выйдем победителями. Понадобится время, но когда битва начата, товарищи, то думают не о времени, а о победе».
18-го вечером, около 10 часов, мы узнали об отставке сэра Сэмюэля Хора.
В тот же день я подал в отставку с поста председателя партии радикалов. В газете «Журналь» от 19 декабря Доминик Канаваджио опубликовал правдивый рассказ о происшедшем. Собрание обратилось с сердечным посланием к Шотану, одобряя его поведение и показания перед судом присяжных департамента Сены. Затем оно послало поздравления Масарику и Бенешу. Начались прения по вопросу об итало-эфиопском конфликте. Кот взял слово и со своей обычной горячностью вновь повторил речь, произнесенную им накануне в Бурбонском дворце. Джемми Шмидт в свою очередь критиковал политику правительства. Мое выступление не вызвало никаких инцидентов. В этот момент один из деятелей партии Адде-Дюваль поставил под сомнение мой поступок и заговорил о «мошенническом посредничестве». Я вручил собранию свою отставку и настоял на ней, несмотря на любезное выступление Даладье. Положение, в котором я находился в течение ряда месяцев, не могло далее продолжаться.
Четверг, 19 декабря, Важные события в Женеве. Полный провал плана Хора – Лаваля. Совет Лиги его похоронил или, вернее, забальзамировал, согласно обычаю этого учреждения. Комитет экспертов по применению санкций продолжал свою работу.
В английском парламенте отставка сэра Сэмюэля Хора вызвала жаркие дебаты. Палата выразила свои симпатии уходящему в отставку министру. Он рассказал о предпринятых им усилиях в целях изыскания основы мира, сохраняя в то же время верность доктрине коллективной безопасности. Встал вопрос о наложении эмбарго на нефть; опасность войны все возрастала. Сэр Сэмюэль Хор решил отправиться в Париж, куда его настоятельно приглашали, за пять дней до начала женевских дебатов о нефтяных санкциях. Его переговоры с Лавалем состоялись 7 и 8 декабря; несмотря на свое резко отрицательное отношение к некоторым разделам проекта, он согласился начать переговоры на основе, представлявшей собой минимум французских предложений. «Сегодня, – заявил сэр Самюэль Хор, – эти предложения мертвы, против них восстал весь мир». Уходивший в отставку министр выступал перед возбужденными депутатами и перед лицом открытой оппозиции, которая проявлялась даже на скамьях правительства. Чувствовалось, что враждебный ропот приводил его в замешательство. Он говорил, что Англия одна приняла военные меры предосторожности. Он утверждал, что его совесть безупречна.
От имени лейбористов выступил Эттли и после обычных слов вежливости напал на него и подверг критике деятельность правительства в целом. «Парижские предложения», – заявил он, – отдают Италии половину Эфиопии взамен коридора для верблюдов. Оппозиция требует, чтобы эти предложения были отвергнуты. Они мертвы, но их продолжают рассматривать в настоящий момент по меньшей мере как мнение английского правительства. Это – предательство по отношению к английскому народу. Совсем не в духе английского правосудия идти на огромные уступки злоумышленнику за счет жертвы. Это означало бы противозаконную премию и поощрение войны в будущем… Даже если бы существовала непосредственная угроза войны, то и это не оправдывало бы действия правительства… Правительство не ограничилось переговорами; оно стало на сторону агрессора».
Болдуин в меру своих сил защищал сэра Сэмюэля Хора и правительство, заявляя, что в течение всего воскресенья отсутствовала связь и что Лондон узнал о заключении соглашения еще до того, как стали известны его условия. «Утечка» произошла до того, как кабинет смог изучить эти документы. Премьер-министр не пожелал дезавуировать своего отсутствовавшего коллегу, а лишь подтвердил свою верность Лиге наций при условии, что она будет действовать коллективно. Сэр Остин Чемберлен поддержал правительство и попытался успокоить страсти. Сэр Арчибальд Синклер и сэр Стаффорд Криппс, а также лейборист Дальтон обрушились на него. Невиль Чемберлен, который внутри самого кабинета поддержал Парижский план, откровенно признал, что правительство, поразмыслив, сочло свое одобрение плана ошибкой. Палата общин воздала должное этой откровенности. Оратор указал на ответственность Франции за эту авантюру. В конце обсуждения критическая резолюция, предложенная лейбористами, была отвергнута 397 голосами против 165.
В том же духе прошло в палате лордов обсуждение резолюции, предложенной от имени оппозиции либералом лордом Дэвисом. Лорд Галифакс не без некоторого замешательства объяснил внезапное решение правительства, вызванное разоблачениями французской печати. Палата была возмущена. Лорд Понсонби выступил с обвинением против нашего министра. Верхняя палата приняла открытым голосованием резолюцию лорда Дэвиса, призывавшую правительство возобновить традиционную политику Великобритании. Тревога была очень сильной.
В тот же день, в четверг, 19 декабря, германский посол нанес мне продолжительный визит, сообщив о своем предстоящем отъезде. Сердечная беседа о России, разоружении, колониях. Он все еще заверял меня в стремлении Германии к соглашению, но не сказал ничего определенного.
От парламентской группы радикалов я получил послание с выражениями симпатии; я ответил на него, изложив причины моей отставки, вызванной невозможностью совместить мои различные обязанности. «Председатель партии обязан, сохраняя и развивая доктрину партии, обеспечивать независимость этой партии, свободу ее действий. Министр же, пока он участвует в правительстве, в силу парламентской и республиканской традиции должен, каковы бы ни были его убеждения, сохранять в тайне обсуждаемые правительством вопросы и быть с ним солидарным при голосовании. Во многих случаях я пострадал от этого противоречия, которое подвергало человека опасности показаться нелояльным одной или другой стороне. Это послужило причиной решения, о котором я заявил в июле; этим же объясняется и мое сопротивление на ваграмском съезде. Инциденты, имевшие место вчера вечером, лишь укрепили меня в давно созревшем, продуманном и глубоком убеждении. Я прошу своих коллег понять его и согласиться с ним. Я остаюсь среди них, преисполненный желания разделить их борьбу, преданный, как и они, доктрине партии, готовый на все для ее защиты».
