Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
В газете «Ордр» от 2 декабря Эмиль Бюре опубликовал статью, в которой напоминал Жаку Бенвилю, что франко-русский союз оказал Франции в 1815, 1875 и 1914 годах большие услуги и даже мог бы предотвратить Седан, если бы Наполеон III не пренебрег им. «Сегодня, как и вчера, политические интересы Франции и России требуют объединения их сил, чтобы сдержать воинственную и алчную Германию». Бюре предвидел нападение Гитлера на Чехословакию и предостерегал Францию от политики изоляции. В заключение он писал: «Союз с Россией в дипломатическом отношении необходим. Будет ли он полезен в военном отношении? Наши высшие ответственные руководители национальной обороны ответили: «да»; и я склоняюсь к этой точке зрения». Действительно, наш посол предупреждал нас 2 и 3 декабря, что Москва обеспокоена ожесточенной кампанией, ведущейся большинством французских газет против сближения Франции с Советским Союзом, и поразительным совпадением аргументации этих листков с возражениями, представленными Гитлером Франсуа-Понсэ. Между тем, казалось бы, франко-русская политика, основанная на соображениях географического и демографического порядка, на справедливой идее равновесия сил в Европе, должна была бы быть освобождена от всех предубеждений внутренней политики. После Рапалло Россия и Германия в течение более десяти лет жили дружно. Не кроются ли за коммунистическими волнениями, о которых сообщалось из Эльзаса или из Марокко, скорее германские деньги, чем русские? Москва не заявляла протеста против репрессий, даже самых жестких. С самой же Германией можно прийти к выгодному соглашению только в том случае, если говорить с ней как равный с равным, если она чувствует реальную силу собеседника и если она понимает, что агрессия с ее стороны натолкнулась бы на грозную для нее коалицию.
Наблюдения и советы Шарля Альфана[202] были действительно пророческими. «Договор, столь отличный от довоенного франко-русского союза, – писал он, – преследует определенно мирную цель. Его гласность в противовес секретности предыдущего союза ведет свое происхождение от теории маршала Лиоте, согласно которой нужно демонстрировать свою силу, чтобы не пользоваться ею. Но в то же время не следует и трубить о том, что ружья заряжены холостыми».
Поймут ли это? Объединятся ли для защиты страны и режима? В пятницу, 6-го, прения в палате привели к совершенно неожиданной развязке. Ибарнегаре заявил о своем согласии разоружить «Огненные кресты». Блюм предложил в случае искренности этого согласия также распустить свои группы защиты. От имени коммунистов такое же обязательство взял Морис Торез. В этот момент председатель совета министров занял свое место на скамье. Я быстро рассказал ему о случившемся и предложил записать в протокол это согласие. Он сделал это, после чего был поставлен вопрос о прекращении прений и заседание было закрыто. Вся палата была повергнута в изумление. Никто еще не представляет себе последствий этих инцидентов.
В половине третьего группа радикалов собралась снова. Один из наших коллег сделал оговорки относительно достигнутых утром результатов, но не встретил никакой поддержки. Эльбель, наоборот, потребовал одобрения этих соглашений, чтобы положить конец кошмару, в котором мы живем на протяжении нескольких лет. Мы вынуждены были отправиться на заседание. Лаваль внес три проекта постановлений: первый из них предусматривал предание уголовному суду подстрекателей к убийству; второй объявлял незаконными и полностью распущенными боевые группы и частные военные формирования; третий предусматривал тюремное заключение за ношение запрещенного оружия. Председатель Буиссон зачитал проект решения. Заседание было прервано. Мы возвратились в помещение группы. Атмосфера явно разрядилась.
Когда в половине шестого заседание возобновилось, Леон Блюм выступил с подтверждением своего утреннего заявления. Однако при этом вновь проявил свое недоверие правительству. Торез высказался в том же духе. Пио объяснил, почему он отдает свой голос за правительство; если левые не достигли между собой согласия по вопросу взятия власти, то незачем втягивать страну в авантюру. Деа высказался за национальное примирение и против гражданской войны, жестокой и в еще большей степени глупой. Он заявил о своем «чувстве нации»; он не хочет пролития драгоценной крови, крови французов; он отметил наличие в палате всеобщей воли к объединению в целях совместной конструктивной работы. Однако он упрекал правительство за проявление слабости, за применение дефляции, за то, что оно не сумело воспользоваться случаем и призвать партии к примирению. «Правительство действовало», – заявил Лаваль. – «Оно маневрировало», – ответил Деа, речь которого имела большой успех у левых. Герню питает некоторую надежду; он воздержится. Рюкар остался в оппозиции. Лаваль сказал несколько слов о суверенитете государства и обещал провести в жизнь постановления, которые ставятся на голосование. Результаты голосования были следующие: 351 – «за», 219 – «против», 29 воздержалось, 13 отсутствовало.
Обсуждение постановлений возобновилось в тот же вечер в пятницу, 6 декабря, в 9 часов. По правде говоря, утренний энтузиазм несколько остыл. Дискуссия относительно процедуры роспуска лиг вызывала резкие разногласия. Шовэн и Рюкар были настроены очень враждебно. Прения закончились к трем часам утра под шум показных угроз и проклятий Анрио, оговорок правых и части центра. Левые, ведущие за собой большинство, добились отражения своей точки зрения в постановлениях. Публика незамедлительно приветствовала надежду на примирение. Курс ренты повысился на два пункта. Долго ли продлится этот оптимизм?
7-го президент республики обратился ко мне со следующим любезным посланием: «Я не хочу дожидаться ближайшего заседания совета министров, чтобы сказать вам, как я ценю настойчивые усилия, которые вы предприняли в течение прошлой недели и которые столь способствовали вчерашней счастливой развязке».
IV. Парижский план (10 декабря 1935 года – 30 января 1936 года)10 декабря 1935 года. Заседание совета министров. Председатель совета министров изложил нам результаты своей беседы с сэром Сэмюэлем Хором; он сделал ряд оговорок по поводу нефтяных санкций и стремился найти основу для соглашения. Он настаивал на необходимости уступок со стороны Англии в вопросе о Тигре[203], хотя этого не предусматривали предложения экспертов. Сэр Сэмюэль Хор выразил готовность изыскать возможности для нового соглашения, принципы которого было поручено определить экспертам. Он проинформировал английское правительство, которое в понедельник, 9-го, к шести часам вечера одобрило согласованные пункты, сделав оговорки по поводу существовавших затруднений.
