Василий Великанов - Разбойник и Мишка (рассказы)
- Пусть привозят! Я с ней играть буду...
Возвращение
Когда Васильев вёл Норку по городу, она смело и свободно шла по улицам: вероятно, узнавала родные места.
Семья Николая Ильича жила в новом четырёхэтажном доме, недалеко от фабрики. Возле дома был обширный двор, по краям которого росли молодые акации. В углу двора в большой куче золотисто-жёлтого песка копались маленькие дети. Девочки-школьницы перебрасывали из рук в руки мяч. Среди малышей вдруг возникла драка.
- Витя, оставь! - закричала светловолосая девочка, разнимая драчунов. - Нельзя драться. Ну что ты такой буян...
Черноволосый мальчик надул губы и, насупив брови, проговорил угрожающе:
- Дам! - Потом он увидел вдруг откуда-то появившуюся собаку и, просияв, крикнул: - Вавака!
Все дети мгновенно прекратили игры. Во двор входил человек в гимнастёрке, с крупной собакой, похожей на волка.
Девочка оставила брата и побежала к дому:
- Папа! Мама! Посмотрите, какую собаку нам привели!
Норка недоверчиво озиралась по сторонам, плотно прижимаясь к ноге своего хозяина. Здесь всё для неё было чужим.
Они вошли в просторную гостиную. Мария Павловна указала гостю на стул, а сама вышла в другую комнату.
Васильев огляделся. Всё было обычным: чистым, красивым и простым, но необычное гость увидел на стенах. Они были увешаны цветистыми рисунками в рамках: тут были и огненно-алые тюльпаны, синие васильки, белые и розовые ромашки, гвоздика, анютины глазки, красные гроздья рябины. Некоторые же рисунки состояли из каких-то полосочек, точек, завитушек, горошин, но в таком сочетании, что рисунок казался привлекательным. Все эти рисунки отражались в зеркале, и казалось, что там, за стеклом, ещё одна такая красивая комната. Васильев хотел было подняться со стула и подойти к стене, чтобы рассмотреть рисунки поближе, как услышал голос девочки.
- Дяденька, а можно её погладить? - спросила она и, не дожидаясь разрешения, протянула руку к голове Норки.
Собака сдержанно прорычала "рр-р-р...", и девочка испуганно отдёрнула руку:
- Ой, какая злая!
В это время из другой комнаты показался Николай Ильич. Он так свободно шёл по комнате, будто был зрячим.
- Здравствуйте, - сказал он, безошибочно протягивая руку Васильеву.
- Папа, как же она будет тебя водить, такая злюка? - разочарованно спросила Лена.
- Вот в том-то и дело, дочка, что надо с ней подружиться.
- Это вы верно, Николай Ильич, сказали. Надо вам теперь завоевать доверие и любовь Норки, но прежде всего я должен подружиться с вами. Иначе Норка не признает вас. Она ведь у нас с характером. А тебе, девочка, надо с ней поосторожнее быть, пока она не привыкнет.
В это время через полуоткрытую дверь со двора, косолапо шагая и сопя, вошёл черноглазый Витя и, смело подойдя к собаке, погладил её по морде.
- Маленькая, - проговорил он.
Всё, что очень нравилось Вите, он называл "маленькая". Так его самого называли родители.
- Мама! Она укусит его! - закричала Лена.
- Тише... - остановил её Васильев.
Норка спокойно взглянула на малыша и вильнула хвостом.
- Не пугайтесь, - сказал Васильев, - даже самые злые собаки не трогают маленьких детей.
- Почему так? - удивлённо спросила Лена.
- Наверно, чувствуют, что малыши не могут причинить им никакой боли? - спросила Мария Павловна.
- Безусловно, - подтвердил Васильев.
- Ну, а я для неё большая, что ли? - обиженно сказала Лена.
- Ишь какая хитрая! - улыбнулась Мария Павловна. - То всё твердит, что большая, а сейчас захотелось быть вдруг маленькой.
- Ну и не буду дружить с ней, подумаешь...
Норка инстинктивно разделяла всех людей на друзей, которые были близки её хозяину, и к этим людям она относилась доверчиво, и на чужих, которые были далеки от хозяина. Эти люди были ей безразличны, и к ним она относилась со скрытой недоверчивостью. Васильев дружит с новым для неё человеком, он вместе с ним ест за одним столом, ходит по городу, мирно беседует, и Норка, сопровождая их, стала относиться к Николаю Ильичу спокойно, дружелюбно. Попробовал Николай Ильич её кормить, но она не приняла пищу и даже отошла подальше от него. А сейчас Васильев приказывает ей принять от Николая Ильича. Он говорит строго и ободряюще:
- Можно, Норка, можно... Ешь.
Собака вяло подходила к кормушке и с предосторожностью, нехотя, поедала угощение, посматривая то на Васильева, то на Николая Ильича. Всем своим равнодушно-подневольным видом она как будто хотела сказать новому человеку: "Ну что ж, если так хочет мой хозяин, я съем свой обед, сделаю вам такое одолжение, но на мою дружбу вы всё равно не рассчитывайте..."
Потом Васильев стал уходить из дому как раз в те часы, когда надо было кормить собаку, и Норка стала принимать пищу от Николая Ильича, не оказывая при этом новому кормильцу никаких особых признаков внимания.
Попыталась ухаживать за Норкой и Лена, но Васильев категорически запретил:
- Нельзя, Леночка. Иначе она не привыкнет к папе и не будет его водить.
- Но ведь мы вместе живём... - обиженно протянула Лена.
- Ты не расстраивайся, Леночка, - успокоил её Васильев. - Норка всё поймёт, когда я уеду от вас, и она привыкнет к папе. Вот тогда и ты будешь ухаживать за ней.
- Дядя Ваня, а почему вы ей разрешаете играть с Витей?..
- Потому, что он маленький.
Получилось так, что после первого же смелого знакомства Витя приобрёл у Норки какое-то особое расположение. Он не только гладил её, но даже трепал за уши и брал за нос. Норка играла с ним: бегала по комнате, приседала и взлаивала. Витя гонялся за ней и весело смеялся.
Однажды Васильев ушёл на целые сутки, и Норке пришлось остаться одной в семье Малининых. Среди членов семьи она уже заметно предпочитала Николая Ильича: всё приятное теперь исходит от него, он такой спокойный, добрый. Правда, он не такой уверенно-строгий, как Васильев, но зато он ничего от неё не требует. Лишь кормит и ласково говорит: "Норка, Норка".
Вечером она забеспокоилась. Подошла к двери и, царапая её лапами, заскулила, попросилась на волю. Очевидно, она хотела найти Васильева.
- Нельзя, Норка, нельзя, - сказал Николай Ильич, - ложись...
Не дождавшись хозяина, поздним вечером Норка легла около пустого дивана, на котором спал Васильев. А ночью Николай Ильич проснулся и услышал около своей койки сопящее дыхание собаки. Она лежала на полу, свернувшись клубком. Николай Ильич прошептал: "Норка!" - и легонько погладил её по голове. В ответ на ласку собака сдержанно, один раз, лизнула ему руку и осталась с ним рядом до утра.
Потом Васильев совсем ушёл от Малининых на другую квартиру, недалеко от них, и заходил к ним лишь изредка. А Норка уже так привыкла к Николаю Ильичу, что стала выполнять его простые команды: "сидеть", "гуляй", "лежать". Делать это было легко, тем более что всякий раз она получала от Николая Ильича кусочек вкусной колбасы.
