Яков Иванов - Я - мемуарю!
«Не создавай мнение, - отвечал я, - давай кушать, пока к нам не пристают. Может они пассивные гомосексуалы?
«Посмотри на их морды, - парировал он, - они дрючат все, что шевелится…»
К нашему столику подошла официантка, девушка сильная задним числом. Уследив, какими свирепыми взглядами долбили клиенты ее прелести, я засомневался в чистоте их сексуальной ориентации. Заказав бефстроганов и шампанское, мы осторожно спросили официантку: «Девушка, а почему у вас в Донецке мужики глаза красят?»
«Ха- ха-ха! -залилась она задорным комсомольским смехом, - это же знатные шахтеры, у них угольная пыль в глазные веки намертво въелась. А вы, наверно, подумали, что они «голубые»? Ха-ха-ха!»
За соседними столиками нас услышали, и широкие шахтерские длани стали сжиматься в костлявые кулаки. И вот теперь-то пришло время линять. И не просто линять, а бежать так, что аж пятки к жопе подлипали!
Итак, практика продолжалась. И мне, как доктору Рихарду Зорге, пришлось по крупицам собирать интересуемые данные. Скажем так, на преддипломной практике мне повезло два раза. Первый, - когда я, идя по мрачным коридорам заводоуправления «АЗОВСТАЛИ», вдруг заметил стенд, с чертежами печей и картами технологических процессов. Моментально был взломан замочек, открыты стеклянные дверцы и совершено хищение этих схем, в пользу Иванова Я.А. И второй, - когда в институте, в качестве образца, был выставлен диплом с точно такой же темой, как и у меня. Казалось бы, не поленись, пойди и спиши все один к одному, и через пару недель дипломная работа, по существу, была бы окончена. Ан нет, тянул до последнего, все думал, что времени целый вагон и многое еще впереди. Какой же меня ожидал подвох, когда, наконец-то, собравшись с силами, я приперся в библиотеку и… не обнаружил там искомого документа. Меня чуть не хватил удар, после того, как библиотекарь объяснил мне, что диплом-образец выставлялся всего-то на несколько недель и уже сдан в архив.
Я лихорадочно ринулся собирать до кучи то, что слямзил в г. Жданове. По ГОСТу требовалось, что бы в пояснительной записке было от 30-ти и более листов, а также предоставлено не менее десятка чертежей. У меня, как не верти, выходило листов эдак 17-ть и чертежей штук 7 (мне их помогал чертить отец, инженер-механик, закончивший вместе с мамой ЛИВТ).
И как только я не мудрил с пояснительной запиской, - и буквы писал огромными, как степные курганы; и предложения располагал через две строки; и абзацы развозил на полстаницы. Но все равно, если даже пронумеровать обложку, необходимых тридцати листов не набиралось (хоть пустые страницы вставляй). Маялся, маялся, а потом говорю себе: «Яша, не гони ишаков - они устали! Ты ведь помнишь мудрый совет Абдуллы, - возьми ручку и пронумеруй все, как тебе надо!» Я так и сделал, справедливо рассудив, что никто не обратит внимания на то, почему же после седьмой страницы идет девятая и т.д. Однако, после того, как в переплетной мастерской мой дипломный проект одели в твердую обложку, у меня появились сомнения. Мое произведение выглядело по массивности и солидности почти также, как журнал тинэйджеров «Мурзилка».
Окинув беглым взглядом диплом и заглянув в тубус с чертежами, мой куратор Бронислава Иосифовна послала меня к рецензенту. Он оказался пожилым евреем. Видимо, все его родственники свалили в Израиль, т.к. непритязательное убранство, принадлежащих ему шикарных трехкомнатных апартаментов, состояло из раскладушки и кассетника «SONY». Если мне не изменяет память (а она таки может изменять!»), рецензента звали Абрамыч. Он меркантильно чмокал губами, взвешивая одной рукой мой диплом, и наверно мысленно сравнивал его массу с весом рулона туалетной бумаги. В ответ на этот демарш, я с укоризной посмотрел на Абрамыча. Из глубины моих честных и неподкупных глаз, люминофором высвечивалась фраза: «Краткость - мать таланта!» Рецензент, насупив брови так, что они почти залезли на переносицу, и конкретно внедрил свое лицо в глубокомысленные изыскания моей дипломной работы. Полистав ее Абрамыч сказал, что ему надо уединиться, чтобы прийти в себя. А мне предложил встретиться на следующий день… Назавтра, я забрал диплом с отличной рецензией и решил, что пришло время идти на защиту. И так как, до этого события, впереди у меня было десять суток, то я основательно отлежался на песчаном берегу Днепра, а именно на «Косе». «Коса» - это пляж, где в основном отдыхали студенты ДМетИ и ДГУ. Мы с Серегой Томашвили начинали ходить загорать туда, сразу же после окончания ледохода.
Я отдыхаю на берегу реки, мне тепло и бездумно. Глаза блаженно закрыты, загораю. Чую, как спина выделяет пигмент. Но, иногда, я поднимаю веки и наблюдаю картинки пляжной жизни:
…Вокруг отдыхающих бегают стаи породистых собак. Зверюги гавкают, гадят и моются там же, где и люди. Но попробуй-ка сделать замечание - хозяева закусают!
…Наступила эра утрированных купальников: верх напрочь отбрасывается, а низ представляет собой две сдобных булки, между которыми протянута веревочка, слегка расширяющаяся спереди. Девчонки мы вас любим!
…А вот некоторые, сильно подвыпившие особи мужского пола, щеголяют в изумительной разноцветности трусищах, (фасона «От и до»).
…Все отдыхающие пытаются ходить с втянутыми животами. Но картофельно-макаронная диета (которую мы исповедовали всю прошедшую зиму) не позволяет квалифицировано исполнить вышеозначенный трюк.
…Молодняк пыжится, курит и матерится. Причем, независимо от пола. Они воображают себя взрослыми, но пьянеют лишь только понюхав пробку от пивной бутылки.
…Одинокие дамочки. Возраст - бальзаковский. Купальник на бедрах. Мощные окорочка. Что-то не очень хочется! Хотя, некоторым нравится. Вон, вижу крадется один! Ну что ж, - по рыбе и наживка.
…Мечутся озорные детишки. И кажется, что они специально обсыпают меня песком и брызгаются холодной водой, но возмущаться бесполезно. Да и незачем - ведь пляж без детей, это пустыня.
…Компашки молодых людей азартно играют в волейбол. Ребята стараются обязательно попасть мячом в загорелую девушку. А та так аппетитно подпрыгивает, что, кажется, вот-вот и все сексы вывалятся наружу. От этих девчоночьих выкрутасов у некоторых хлопцев начинает шевелиться «основной инстинкт»!
Ну, все хватит! Переворачиваюсь на спину, ложу под голову конспект по химии и начинаю любоваться бесконечно-синим небом и перистыми облаками. Лето. Пляж. Хорошо!
* * *
И вот настал, тот долгожданный июньский день 1987 года, когда Иванов Я.А. предстал перед очами дипломной комиссии. Во главе этой колонны шел зав. кафедрой ПТЭ, профессор Юрий Иосифович. Он представлял из себя светского льва, с изысканными манерами и величавой твердостью в голосе. Я весьма уважаю этого человека за его профессионализм и удивительную доброжелательность.
