А. Тяпкин - Пуанкаре
По-видимому, Анри начинает уже тяготиться военным укладом школы. Во всяком случае, в своих письмах он сетует на то, что штатские лица не могут даже представить себе его жизнь. Постоянная готовность к исполнению любой команды, беспрекословное повиновение порой бессмысленным приказам, непрекращающиеся мелочные придирки со стороны командиров — все это явно не соответствует его натуре, несовместимо с ироничным складом его ума, не привыкшего ничего принимать на веру. Весьма чувствительный к нарушению норм литературного языка, он с трудом удерживается от смеха, корчась в беззвучных конвульсиях, когда им зачитывают внутренний устав школы. Игры и шутки его товарищей по интернату не отличаются изобретательностью, а порой отдают настоящим казарменным юмором. Например, в ходу была игра, называвшаяся «жодо», по имени преподававшего акварель репетитора. Заключалась она в том, что учащиеся смеха ради разрисовывали друг другу лица акварельными красками, заливая пол лужами подкрашенной воды.
Жизнь в Париже дает возможность Анри познакомиться с прославленным столичным театром. Свободными вечерами он с семьей Ринк, с Аппелем или с товарищами по школе посещает наиболее популярные спектакли и оперы, а затем дает родителям и Алине подробный отчет обо всех театральных новостях, сопровождаемый его личным комментарием и критическими замечаниями. Около 170 писем и записок было отправлено им домой за первый год учебы. Очень скоро для краткости он начинает опускать обращение «моя дорогая мама», затем в его письмах исчезают также заключительная фраза и дата.
Иногда Пуанкаре посещает еще один род спектаклей, наблюдая, как несколько сот актеров, разыгрывают перед всей Францией трагикомедию, которой не видно конца. В качестве поощрения за хорошую успеваемость студентам-политехникам выдают билеты на заседания Палаты депутатов. Так Анри оказывается в обширном зале Бурбонского дворца, где за мраморными колоннами с бронзовыми капителями отведены места для публики.
Каждый истинный парижанин непременно причисляет себя к сторонникам той или иной партии и рьяно поддерживает все ее политические лозунги и начинания. Поэтому заседания Палаты депутатов привлекают массу зрителей, среди которых оказывается немало случайной публики. Под неумолчное шуршание вееров, громкие разговоры, а порой и бесцеремонный смех соседей Пуанкаре следит за разворачивающимся перед ним действом, нередко превращающимся в нелепый фарс. Внутренняя ситуация во Франции остается еще весьма сложной и напряженной. Только через год Национальное собрание признает республику и утвердит конституцию, и то большинством всего в один голос. Весьма пестрый состав палаты — монархисты всех мастей, буржуазные республиканцы различных направлений, партии, представляющие
77
иные социальные течения, — отражает калейдоскоп политической жизни страны. Анри является непосредственным свидетелем того, как средние классы под предводительством Гамбетты пытаются завоевать республику, вырвать власть из рук родовой аристократии и денежной олигархии.
Своей нынешней популярностью молодой талантливый адвокат Леон Гамбетта был обязан исключительно своему пылкому красноречию и славе неистового патриота, утвердившейся за ним с войны. В те трагические дни Тьер окрестил Гамбетту «исступленным безумцем» за то, что он даже после падения Меца ратовал за продолжение войны и в качестве члена первого республиканского правительства прилагал неимоверные усилия для организации отпора немецкой армии. Теперь его лозунгом было — упрочение республики и переустройство армии. Но в острой и безжалостной парламентской борьбе даже такие сравнительно левые буржуазные лидеры превращаются в ловких политиков, умело играющих на республиканских и патриотических чувствах своих сограждан. Выступления Гамбетты обычно обставлены броскими театральными эффектами. Начиная свою речь, он отступает от трибуны в тень и обводит оттуда ряды депутатов горящим взглядом своего единственного глаза. Скрестив руки на широкой, мощной груди, оратор говорит густым, приятным голосом, но при первом же выпаде в адрес противников он всем своим могучим корпусом стремительно подается вперед, внезапным появлением из полумрака усиливая эффект воздействия своих слов. Энергичные, размашистые жесты, подвижность и выразительность лица способствуют его успеху среди публики, но оставляют невозмутимым Пуанкаре, который постиг нехитрую механику подобных сценических приемов в многочисленных любительских спектаклях. Нечего и говорить, что другие, менее колоритные и более заурядные ораторы представляются ему попросту карикатурными фигурами. «Рикар хлопает себя по животу и прогуливается по трибуне, как медведь в клетке, — иро-.. визирует он по их поводу в письме к матери. — Бараньон говорит об опасном влиянии прессы, простирая свои руки в воздух и описывая ими ряд колебательных движений в горизонтальной плоскости; затем он с самой серьезной миной закрывает глаза и говорит о своей приверженности к народным свободам. Рикар и Гамбетта говорят хорошо поставленными, проникновенными голосами, которые придают их речи некоторую определенность и решительность». Зуд красноречия и пустые словоизвержения парламентских говорунов не вызывают почтения у молодого политехника. «Вообще, все они — отъявленные позеры», — резюмирует он в письме после одного из таких посещений Палаты. Быть может, именно с этих лет Анри на всю жизнь проникается недоверием к людям, объединенным в политические кланы и партии.
Инцидент
Однажды вся группа обратилась к Анри с просьбой разъяснить доказательство, приведенное профессором Маннгеймом. «Не трудитесь, веб равно ничего не поймете, — ответил он. — Это попросту неверно». Авторитет Пуанкаре по математике среди его товарищей по школе был столь велик, что никто не усомнился в справедливости его заключения. Дружный протест со стороны учащихся вынудил директора Оссиана Бонне вмешаться в конфликт между студентами и преподавателем. Для выяснения всех обстоятельств дела он вызвал в свой кабинет профессора Маннгейма и Пуанкаре. После длительного спора вопрос, явившийся причиной волнений, был исключен из программы экзаменов, которыми завершался первый учебный год.
Ошеломленный неожиданным бунтом, профессор затаил недобрые чувства к чересчур заносчивому, по его мнению, студенту. На экзамене по курсу Маннгейма в конце года Анри ждали большие неприятности. Экзаменатор Ж. Гурнар, близкий друг профессора Маннгейма, воспользовался случаем, чтобы наказать строптивого учащегося, не считающегося с официальным авторитетом преподавателей, и поставил ему по стереотомии необъяснимо низкую оценку. Удар был весьма чувствительным и сразу же отбрасывал Пуанкаре с первого места, которое он удерживал за собой после вступительных экзаменов. Таблица экзаменационных отметок трех первых учеников Политехнической школы по основным предметам показывает, как резко отличается эта оценка от всех остальных.
