Анатолий Маркуша - Бессмертный флагман (Чкалов)
Выступая на съезде Советов, заместитель народного комиссара обороны М. Н. Тухачевский, говоря о развитии авиации, заметил: «Мы сейчас имеем, например, увеличение скоростных показателей наших истребителей и бомбардировщиков в полтора-два раза. Увеличение дальности полета и грузоподъемности бомбардировщиков произошло почти трехкратное».
* * *Амелия Эрхарт, выдающаяся американская летчица, перелетела Тихий океан. В «Правде» появляется фотография мужественной женщины и несколько приветственных слов.
* * *В ночь с 12 на 13 февраля терпит катастрофу самый большой дирижабль в мире — «Мэкон». Из 83 человек, находившихся на его борту, гибнут трое, восемьдесят спасены.
* * *20 марта В. С. Молоков приземляется на Диксоне, благополучно завершив перелет по маршруту: Москва — Казань — Свердловск — Курган — Омск — Новосибирск — Красноярск — Подкаменная Тунгуска — Игарка — Усть-Порт — Диксон.
* * *В Харькове открывается памятник Тарасу Шевченко.
* * *Заканчиваются съемки фильма «Летчики».
* * *2 апреля Вера Федорова устанавливает мировой рекорд высотного парашютного прыжка. Покинув борт самолета на высоте 6356,6 метра, ленинградская спортсменка своим тридцать четвертым прыжком вписывает еще одно русское имя в таблицу ФАИ.
* * *29 апреля в нашей печати была опубликована карта Германии, усыпанная зловещими черными кружочками. Крупно набранный заголовок сообщал: «258 аэродромов в Германии». Ссылаясь на французский журнал, газета писала: «Заявление Геринга о том, что с 1 апреля 1935 года Германия обладает воздушными силами, достаточными для отражения любой атаки в любой момент, в переводе на военный язык означает, что германский воздушный флот готов к полету, т. е. он готов атаковать и пропитан волей к немедленному нападению».
* * *1 мая 1935 года в воздушном параде над столицей приняло участие около восьмисот самолетов, возглавляемых флагманским кораблем «Максим Горький»; завершая демонстрацию воздушной мощи страны, Чкалов провел над Красной площадью пятерку скоростных истребителей. Крыло к крылу. Клином. Они сверкнули над Спасской башней разящим мечом и вертикально ушли в высоту, растворились в синеве праздничного неба.
Это был последний аккорд напряженной и мужественной увертюры.
* * *И вот пришел его день, 2 мая 1935 года.
* * *В своей книге «Высоко над землей», вышедшей, увы, посмертно, в книге, адресованной детям, тем, кого Чкалов любил больше всего на свете, Валерий Павлович так описал этот день.
«2 мая 1935 года я стоял на аэродроме, вытянувшись „в струнку“, спиной к мотору моего любимого самолета. Лучшие наши конструкторы и летчики выстроились для встречи.
Мы дружно ответили на приветствие первого маршала, наркома обороны товарища Ворошилова. Рядом с ним шли Сталин и Орджоникидзе.
С волнением смотрел я на вождя народов, приближавшегося ко мне. Я увидел, как Климент Ефремович показал на меня товарищу Сталину. Они остановились. Полуденное солнце освещало их.
Иосиф Виссарионович поздоровался со мной и начал задавать мне вопросы. Мне показалось, что это говорит давно знакомый товарищ. Расспрашивая меня о моей работе, товарищ Сталин показал большое знание авиации.
Очевидно, Ворошилов уже рассказывал ему о моих воздушных приключениях, потому что Иосиф Виссарионович спросил меня:
— Почему вы не пользуетесь парашютом, а обычно стараетесь спасти машину?
Я объяснил, что летаю на опытных ценных машинах, которые надо беречь во что бы то ни стало. Во время испытания мысль направлена к тому, чтобы благополучно довести машину до земли.
— Ваша жизнь, — сказал товарищ Сталин, — дороже нам любой машины. Надо обязательно пользоваться парашютом, если есть в этом нужда!
Мне предложили показать фигурные полеты.
Я запустил мотор и свечой взвился в воздух на моей прекрасной машине. Я старался проделать самые сложные фигуры особенно красиво и легко…»
Тому, кто не жил в то время — а я жил, — просто невозможно вообразить, что значили эти несколько одобрительных слов, как тогда реагировали люди на внимание Сталина, направленное на определенное лицо.
2 мая имя Чкалова узнала вся страна.
И Чкалов, конечно, прекрасно осознавал всю значительность происшедшего. И всячески подчеркивал потом, что слова, обращенные к нему, Чкалову, были адресованы всем пилотам Союза.
В недавнем прошлом опальный военный летчик Чкалов, изгнанный из армии, несчетно «проработанный», осужденный, густо увешанный малопочетными «бирками» лихача, считал себя в неоплатном долгу перед своей страной, перед народом, с этого дня и до последнего своего вздоха. И это в конце концов было оплачено им самой высокой ценой, доступной человеку, — ценой жизни.
* * *После воздушного парада в Грановитой палате Кремля состоялся прием. Руководители страны чествовали авиаторов. В числе приглашенных были многие летчики-испытатели, естественно выглядевшие в этот день именинниками.
А. И. Жуков, бывший инструктор Чкалова, работавший в ту пору заводским испытателем, вспоминает:
«Вдруг он (Чкалов. — А. М.) поднял руку, призывая к вниманию. Зал затих. Чкалов звонко произнес слова, поразившие меня. Мне показалось, что здесь, в Грановитой палате, они прозвучали подобно громовому раскату.
— Учеников хвалят за учителей. Если говорят обо мне хорошо, значит, это хорошее и о том, кто учил меня летать. А мой дорогой инструктор по московской школе здесь. Вы его знаете. Это Александр Иванович Жуков… — И Валерий Павлович показал на меня».
Чкалов умел быть благодарным. И это очень характерно для Валерия Павловича: буквально в первые же часы так трудно доставшегося ему торжества поделиться своим счастьем с товарищем, принародно отдать ему часть своей новорожденной славы, частицу душевного тепла.
И это был не случайный порыв.
Позже, когда позади остались оба грандиозных перелета над Арктикой и слава Чкалова стремительно подымалась все выше и выше, он, выступая в самых различных собраниях, делясь своими мыслями, ощущениями, переживаниями с тысячами слушателей, снова и снова подчеркивал исключительные заслуги своего второго пилота Георгия Филипповича Байдукова и своего штурмана Александра Васильевича Белякова, благодаря самоотверженности, опыту, умению и мужеству которых все получилось так хорошо, как было.
Однажды во время очередной встречи представитель зарубежной газеты, деликатно перебив его, спросил:
