Сергей Горшков - На южном приморском фланге (осень 1941 г. — весна 1944 г.)
В январе 1942 г. Ставка ВГК в директивном письме командующим фронтами и армиями указала, что общим главным недостатком в организации и проведении наступательных операций является стремление военачальников быть сильными всюду и что действия отдельными дивизиями, равномерно распределенными по всему фронту, заранее обречены на провал. Для того чтобы прорвать оборону противника на всю оперативную глубину, надо действовать сильными ударными группами и осуществлять эффективную артиллерийскую поддержку войск в ходе всего их наступления, а не ограничиваться лишь проведением кратковременной артиллерийской подготовки.
Однако, несмотря на эти указания Ставки, принцип массирования сил и средств на главном направлении командованием Крымского фронта так и не был реализован, хотя такие возможности у него были: в январе — феврале нашим 13 дивизиям противостояли только 3 дивизии противника. В период с 27 февраля по 11 апреля войска Крымского фронта трижды переходили в наступление, но из-за плохо организованной подготовки, слабого взаимодействия между соединениями, родами войск и силами флота и несвоевременности боевых приказов и распоряжений успеха так и не добились.
В ходе этих боев дивизии 44-й и 51-й армий понесли значительные потери в личном составе и боевой технике. Они нуждались в отдыхе и пополнении, поэтому командование фронта 12 апреля запросило у Ставки разрешения перейти к прочной активной обороне на достигнутых рубежах. Но, несмотря на то что на следующий день такое разрешение было получено, командование фронта к организации прочной обороны вновь отнеслось без должной [78] ответственности, хотя разведка и доносила о подготовке противника к наступлению.
На Керченском полуострове в условиях открытой местности необходимо было создать глубокоэшелонированную противотанковую и противовоздушную оборону, однако войска продолжали сохранять уплотнённые боевые порядки, рассчитанные на ведение наступления. Все дивизии располагались в одну линию, и только 51-я армия имела вторую полосу обороны. Попытки начальника штаба фронта генерал-майора Ф. И. Толбухина, командующего 51-й армией генерал-лейтенанта В. Н. Львова и других убедить командующего фронтом и представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л. 3. Мехлиса в необходимости срочно создать оборону на всю оперативную глубину встречены были неодобрительно. Вскоре генерал-майора Ф. И. Толбухина, талантливого военачальника, на посту начальника штаба фронта заменил генерал-майор П. П. Вечный, прибывший на Керченский полуостров вместе с Л. 3. Мехлисом.
Тем временем противник предпринимал энергичные действия по подготовке наступления. Он намеревался сбросить наши войска с Керченского полуострова, а за тем, перегруппировав свои силы, овладеть главной военно-морской базой Черноморского флота — Севастополем. С этой целью немецко-фашистское командование сосредоточило на Ак-Монайском перешейке семь пехотных и одну танковую дивизию, одну кавалерийскую и одну механизированную бригады, а также значительное количество боевой техники: 180 танков, 2470 орудий и минометов, 400 самолетов из состава 8-го воздушного корпуса и 4-го воздушного флота.[48]
Таким образом, к маю 1942 г. по сравнению с зимним периодом соотношение сил на Керченском полуострове существенно изменилось. Теперь войска Крымского фронта имели лишь незначительное превосходство в живой силе (1,2:1). Число танков стало примерно равным, но в самолетах мы уступали противнику почти в полтора раза. Кроме того, вражеские самолеты базировались на хорошо оборудованные и недалеко расположенные от линии фронта аэродромы, что позволяло быстро сосредоточивать их на важнейших направлениях.
1–6 мая авиация противника в течение всего светлого времени суток вела разведку наших позиций и тылов, [79] одновременно она прикрывала районы сосредоточения своих войск. Но и это не встревожило командование фронтом. И только когда 7 мая авиагруппы по 20–30 машин с небольшими интервалами начали наносить бомбовые удары по оборонительным сооружениям, огневым точкам, штабам, узлам связи и населенным пунктам, командующий Крымским фронтом отдал приказ, в котором говорилось, о возможном переходе немецко-фашистских войск в наступление.[49] Но не успели штабы армий получить этот приказ, как на рассвете 8 мая противник после массированной артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление. Особенно активно действовала его авиация: только в первый день она совершила около 900 самолето-вылетов. Вражеские самолеты подавили наши противотанковые орудия, нанесли большой урон войскам, находившимся в плотных порядках на открытой местности.
Их главными целями стали командные пункты фронта, армий и соединений, которые длительное время находились на одних и тех же местах. В результате бомбовых ударов были выведены из строя средства связи, что отрицательно сказалось на управлении войсками.
Основной удар противник нанес вдоль побережья Феодосийского залива по 44-й армии — наиболее слабому звену Крымского фронта. На рассвете 8 мая в ближний тыл войскам армии был беспрепятственно высажен на шлюпках вражеский десант в составе батальона. Захватив плацдарм в непосредственной близости от противотанкового рва, он помог своим танкам преодолеть противотанковую оборону.
Державшие оборону в первом эшелоне две стрелковые дивизии 44-й армии, не выдержав натиска трех немецких дивизий, поддерживаемых танками и пикировщиками, начали отступление па восток. Ставка потребовала от командующего фронтом немедленно нанести контрудар по левому флангу и тылу прорвавшейся группировки. Однако контрудар не состоялся в основном из-за нераспорядительности генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова. Вначале резерв командующего фронтом был направлен в распоряжение командующего 44-й армией, а затем последовало приказание передать его 51-й армии. Эти противоречивые распоряжения внесли сумятицу в действия войск. Попытка организовать контрудар 9 мая также оказалась [80] безуспешной из-за почти полной потери связи и дезорганизации управления.
Стремясь облегчить тяжелое положение, сложившееся на Крымском фронте, корабли Черноморского флота оказывали нашим войскам огневую поддержку. Так, в ночь на 9 мая в Феодосийском заливе огонь по противнику вели эсминцы «Бдительный» и «Сообразительный», а в ночь на 12, 13 и 14 мая лидеры «Ташкент» и «Харьков» обстреливали побережье Феодосийского залива. Однако эти действия уже не могли коренным образом повлиять на сложившуюся обстановку.
Воспользовавшись дезорганизацией обороны на левом фланге нашего фронта, 9 мая противник повернул основные силы на северо-восток, стремясь выйти ударной группировкой во фланг и тыл 47-й и 51-й армий и окружить их. Утром 10 мая Ставка приказала немедленно отвести 47-ю, 51-ю армии и остатки 44-й армии за Турецкий вал и сосредоточить там всю артиллерию. Отход войск должны были прикрывать арьергард и авиация. Командующему фронтом и представителю Ставки Л. 3. Мехлису предписывалось лично заняться организацией обороны на линии Турецкого вала. Однако командующий фронтом, не поняв замысла противника, не принял энергичных мер по планомерному отводу войск 47-й я 51-й армий за Турецкий вал, приказ об оставлении ими занимаемых позиций отдал с опозданием почти на сутки, когда немецко-фашистская ударная группировка уже окружила в районе Ак-Моная часть сил правого крыла фронта.
