Николай Леонов - Холодная война против России
Мы в разведке раньше других узнали о будущем «деле Рашидова». Нам стало известно, что внезапно по распоряжению председателя КГБ Андропова направили на работу в Чехословакию крупного руководителя КГБ Узбекистана. Вскоре выяснилось, что он представил Андропову обширную докладную о невероятных безобразиях и правонарушениях, творившихся в республике с ведома и под прикрытием авторитета Рашидова. Самого документа мы не видели, но информация о нем разошлась широко. Андропов, понимавший опасность безоглядного развязывания конфликта с партийно-государственной кликой в любой республике, не решился поставить вопрос на публичное обсуждение.
Скандальные ситуации возникали и раньше в результате своеволия и бесконтрольного поведения региональных царьков. Были так называемые дела Багирова в Азербайджане, Шелеста на Украине и др.
Недаром, когда Андропов был избран генеральным секретарем, на одном из партийных пленумов он сказал, что национальный вопрос в тех формах, в которых он был унаследован от царской России, решен в СССР, но за это время появились новые проблемы национального характера, которыми должна заняться партия. Он имел в виду именно изменившееся положение партийно-государственных национальных верхов, которые быстро коррумпировались, превращались в мафиозные структуры, с них на глазах слезала идеологическая краска.
Проработать и осуществить комплекс мер по оздоровлению всего аппарата партии Андропов не успел. А Горбачев своими поспешными, неумелыми действиями по дисциплинированию национальных компартий только вызвал их настороженность и желание освободиться от опеки центра. Так созревал, а потом выплыл на поверхность сепаратизм вождей, сепаратизм правящих кланов.
Распад Советского Союза не был следствием национальных народных восстаний, наоборот, народы в ходе референдума в марте 1991 года однозначно высказались за сохранение единого союзного государства. Но Союз не был нужен политическим кликам, и они, пользуясь усталостью, безразличием народа, прикончили его ударом перьев в глухом охотничьем домике в Беловежской Пуще. Так же как в свое время Золотая Орда распалась на улусы под влиянием слабости центральной власти и господства местных ханов, по такой же схеме развалился и бывший могучий Советский Союз. Он разломился по нарисованным искусственным границам, вопреки воле и интересам сотен миллионов населяющих его людей.
* * *
Как разведчики мы чувствовали постепенное формирование вокруг имени и образа Советского Союза негативного психологического поля, создававшего крайне неблагоприятную обстановку для работы разведки за рубежом. Наши политические противники, не жалея средств на пропаганду, из года в год усиливали кампанию по дискредитации Советского Союза. Однажды к нам попало высказывание бывшего президента США Р. Никсона о том, что гораздо выгоднее вложить доллар в пропаганду, чем 10 долл. в создание новых видов вооружения. Он мотивировал свое предложение тем, что оружие никогда не будет применено, а пропаганда работает ежечасно, ежедневно. Сейчас уже не помню, было ли это высказывание публичным или пришло от «источников» из его окружения. В любом случае он был прав. Американская пропаганда наносила нам серьезнейший урон.
Вокруг советских посольств постепенно сложилась обстановка отчуждения, в каждом русском подозревали шпиона, мы стали терять контакты с широкими слоями общественности. Между тем, после Второй мировой войны и героической борьбы советского народа против фашизма наш престиж поднялся необыкновенно высоко. Разумные люди реально оценивали вклад каждого государства в победу антигитлеровской коалиции, они справедливо видели в СССР главного спасителя человечества от гитлеровской чумы. Наступил своего рода звездный час разведки.
После войны, когда Черчилль в Фултоне объявил о начале «холодной войны» против СССР, симпатии к нам если и уменьшились количественно, то качественно окрепли. Симпатизирующие нам люди искренне хотели помочь уберечь нашу независимость, гарантировать безопасность. Несколько десятилетий противнику не удавалось изолировать советские представительства и разведку за рубежом, но с началом 60-х годов процесс этот стал набирать силу.
Вот записи из дневника от 4 декабря 1981 года: «Нам стали отказывать в кредитах, подозревают, что мы неплатежеспособны… Депозиты в твердой валюте, принадлежащие СССР в иностранных банках, сократились в этом году с 8,6 до 3,6 млрд. долл. Это значит, что мы проедаем последние деньги, своего рода залог под порядочность и честность. Экспортировать решительно нечего. Золото резко упало в цене, продавать его сейчас — значит разоряться. Стабильный источник валютных доходов — только нефть. Нам предстоят крупные закупки продовольствия на Западе, там еще об этом не знают. Наличных денег нет, значит, понадобятся крупные коммерческие кредиты. Но сейчас в кредит дают под 18–20 %! Чистый разбой…»
Андропов. Последняя надежда
Приход к власти Андропова был воспринят всей нашей страной с облегчением. Непосредственно для разведки и Комитета госбезопасности наступили светлые дни. Дело в том, что за полгода до смерти Брежнева, когда Андропов ушел на работу в ЦК, на место председателя КГБ был назначен В. В. Федорчук, прежде занимавший пост председателя КГБ Украины. Эти месяцы стали настоящим испытанием разведки на выживаемость. Федорчук был воплощением солдафонского духа. Ничего не смысля в международных делах и не желая разбираться в них (ни разу не собрал специалистов и не попросил доклада ни по одному вопросу), он буквально терроризировал Первое главное управление. Его любимым был вопрос о сроках прохождения шифротелеграмм разведки с момента дешифровки до доклада председателю КГБ. Если он узнавал, что телеграмма была «в работе» более 8—10 часов, то устраивал разнос по всем правилам чиновничьего мордоворота. Мы получали вот такие указания: «Т. Крючкову В. А. т. Андрееву Н. Н. (нач. управления шифросвязи). Тов. Федорчук В. В. просил отобрать письменные объяснения от всех причастных к задержке прохождения на доклад ш/т №…» или «Прошу провести расследование и доложить о причинах несвоевременного доклада ш/т №… Федорчук. 29.6.82».
Я писал обстоятельные объяснения, что, мол, телеграммы были полны сомнительных, непроверенных фактов, что они пришли в полночь, когда на работе не было экспертов, детально знающих проблему, что вообще в них не содержалось фактов, требующих принятия срочных мер, а излагалась текущая оценочная информация. Но это еще больше ярило председателя КГБ. Он слал новую резолюцию: «Т. Крючкову В. А. Объяснение явно неудовлетворительное и неубедительное… Прошу исполнить мое указание по существу. Федорчук. 30.6.82». Сама категория экспертов вызывала нарекания. От меня требовалось доложить, «кто такие эксперты, почему в них имеется необходимость, может быть, их совместить с круглосуточной дежурной службой и пр.».
