Вольфганг Акунов - КРЕСТ И ЗВЕЗДА ГЕНЕРАЛА КРАСНОВА ИЛИ ПЕРОМ И ШАШКОЙ
Деникин не думал о том, что именно благодаря этим хорошим отношением Краснова с немцами Добровольческая армия безотказно получала оружие и боеприпасы и что немцы беспрепятственно пропускали через Украину и Донскую область русских офицеров, желавших служить под знаменами Деникина. Напротив, он видел в позиции Атамана Краснова только «измену союзникам» (давно уже продавшим и предавшим Россию!) и неизменно сторонился Атамана.
Пока у Донского Атамана имелась на фронте 60-тысячная армия, а у Деникина (вместе в войсками Кубанской Рады) — 12-тысячная, пока все снабжение «вечно странствукющих» деникинских ратей шло через Донского Атамана, взявшегося быть посредником между Украиной и немцами — с одной стороны, и Добровольческой армией — с другой, Деникин молчал, и только его окружение исподволь готовило грязную клеветническую кампанию по дискредитации генерала Денисова, Атамана Краснова и всех донских казачьих патриотов. Эти слепцы стремились всеми правдами и неправдами свалить Донское правительство и Войско Донское. Впоследствии, при помощи пресловутых западных «союзников», они и впрямь свалили его…но в результате погубили свой последний ресурс в борьбе с большевизмом!
Как только война с красными перестала быть национальной, народной войной, она неизбежно стала войной классовой (как того и хотели большевики, всеми силами стравливавшие разные части русского народа между собой!), и как таковая, по выражению генерала Краснова, не могла иметь успеха в беднейшем классе, утратив в его глазах всякую популярность. Кажется, в описываемый период это понимал только Донской Атаман П.Н. Краснов — быть может, потому, что был не только политиком и военным, но еще и писателем.
Упущенные шансы
Казаки и крестьяне отпали от Добровольческой армии — и Добровольческая армия погибла. Говорят об «измене казаков» Деникину, но не мешало бы при этом разобраться, кто кому раньше изменил — казаки ли Деникину, или Деникин казакам. Если бы Деникин не измерил казакам, жестоко оскорбив их молодое национальное чувство, казаки не покинули бы его. И прав был Атаман Краснов, когда, в числе своих врагов считал и генерала Деникина. Быть может, сам того не понимая, генерал Деникин, в сущности, направлял всю свою деятельность на разрушение Донского войска и тем самым, пилил сук, на котором сидел.
И тем самым способствовал распространению в казачьей среде настроений, ярко выраженных в стихотворении Николая Туроверова «Москва» (правда, написанном значительно позднее позднее, уже в 1947 году):
Заносы. Сугробы. Замерзшие глыбы
Сползающих с кровель снегов.
Цепные медведи вставали на дыбы,
Ревели от холодов.
У Темных, у Грозных, у Окаянных
За шерстью не видно лица:
Иваны, Иваны и снова Иваны,
И нет тем Иванам конца.
До белого блеска сносилась верига.
На улицах снежная муть.
Татарское иго — Московское иго:
Одна белоглазая чудь!
Что было однажды, повторится снова,
Но неповторна тоска.
На плаху, на плаху детей Годунова:
Москва ударяет с носка!
Пылает кострами Замоскворечье,
Раскинулся дым по базам,
Сожгли Аввакума, затеплили свечи:
Москва не поверит слезам!
Москва никому не поверит на слово,
Навек прокляла казаков,
И выпила черную кровь Пугачева
И Разина алую кровь.
Метели все злее. Завалены крыши.
Москва потонула в снегах.
Но чьи это души, все выше и выше
Плывут над Москвой в небесах?
В теплицах цветут басурманские розы,
На улицах — снежная муть.
Толстой-босиком, на машине — Морозов
Свершили положенный путь.
Цыганские песни. Пожары на Пресне,
А вот и семнадцатый год.
Все выше и выше, просторней, чудесней
Души обреченной полет
По небу полуночи…Черное небо,
А хлеб еще неба черней.
И шепотом, шепотом: корочку хлеба
Для беспризорных детей.
Но как при Иванах, при Темных, при Грозных,
Молитвам не внемлет земля.
По небу полуночи… Красные звезды
Мерцают на башнях Кремля.
Еще раз подчеркнем, что именно в мае 1918 года вождями Белого движения был упущен уникальный исторический шанс не просто вышвырнуть большевиков из Москвы, но и переиграть — в последнюю минуту! — итоги Первой мировой войны, сменив противоестественный русско-англо-французский союз на естественный, евразийский, русско-германский. Как писал в своих «Воспоминаниях» гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, создатель германского Гохзеефлотте (Флота Открытого Моря) и, между прочим, большой русофил: «Я не знаю, найдется ли в мировой истории пример большего ослепления, чем взаимное истребление русских и немцев к вящему прославлению англосаксов!».
В 1918 году был упущен, быть может, самый последний шанс свернуть мировую историю с пути «атлантизма», «глобализма», «мондиализма» и прочих «измов», выгодных только странам «золотого миллиарда», и, прежде всего — англосаксонской, замешанной на сионистских дрожжах и деньгах, цивилизации, на путь расцвета и сосуществования различных культур — в частности, русской, германской и той, что именуется Евразийской. Сам генерал Краснов, хотя и честит тогдашних русских эмигрантов-евразийцев в «За чертополохом» не иначе, как «отвратительной помесью коммунистов и славянофилов», тем не менее, интуитивно, был, несомненно, евразийски мыслящим истинно русским человеком (чьи идеи в определенной мере перекликались даже с идеями послевоенного «евразийца» Л.Н. Гумилева — достаточно внимательно перечитать его книги, чтобы убедиться в правильности этого утверждения).
И конечно, если существует «Мировая Закулиса», она должны была сделать все, чтобы не дать этому случиться. Что же касается генералов М.В. Алексеева и А. Деникина (в отличие от, несомненно, честно заблуждавшегося Л.Г. Корнилова!), то они, очевидно, были весьма удобными для антантовских кукловодов добровольными агентами этой гипотетической (хотя кто знает?) Всемирной Ложи.
Вся лживость и неверность западных «союзников» России, их нагло-потребительское отношение к России в 1914-16 годах, их откровенно предательское поведение по отношению к хранившему им рыцарскую верность Государю Императору Николаю II, и до, и после (в особенности — после!) его злосчастного отречения от прародительского Престола, должны были давно открыть глаза всем русским людям, особенно — военным ранга генералов Алексеева и Деникина — если бы они, конечно, сами пожелали их открыть!
