Илья Азаров - Осажденная Одесса
Слушая похвалу морякам, я радовался вдвойне: и успеху стрельбы вообще, и как флотский человек в частности. И вспомнил тут же, как хотел помочь своим «огоньком» осажденной Одессе командир «Красного Крыма» капитан 2 ранга А. И. Зубков, когда мы шли из Севастополя.
На командный пункт пришел комиссар сектора Аксельрод и доложил, что здесь находятся работники политотдела Приморской армии, имеющие любопытные данные о настроениях по ту сторону фронта. Я попросил пригласить их.
Батальонный комиссар Н. В. Краснопольский рассказал, что он узнал от солдат противника, захваченных в плен.
— Им обещали, — ухмылялся в усы Краснопольский, — после взятия Одессы закончить войну и наделить землей, отнятой у большевиков. Посмотрите, товарищ бригадный комиссар, чем их кормят, — и Краснопольский протянул мне небольшой листок.
Это был перевод румынской листовки, обнаруженной у пленных:
«Солдаты! Противник слабее нас. Он ослаблен непрерывной, длящейся вот уже два месяца войной и разбит на всем фронте от Прута до Днепра. Сделайте последнее усилие, чтобы закончить борьбу, не отступайте перед яростными контратаками противника. Он не в состоянии победить, потому что ниже вас. Наступайте! За два дня вы овладеете самым большим портом на Черном море. Это будет наивысшая слава для вас и для страны. Весь мир смотрит на вас, чтобы увидеть вас в Одессе. Будьте на высоте вашей судьбы».
— На двадцать третье августа, — продолжал Краснопольский, — то есть на сегодня, у них назначен парад войск на Соборной площади в Одессе…
Но назначенному Антонеску параду не суждено было состояться. И именно в «день парада» румынское командование объявило еще один приказ. Он гласил:
«Господин генерал Антонеску приказывает: Командиров соединений, а также командиров полков, батальонов и рот, части которых не наступают со всей решительностью, снимать с постов, предавать суду по ст. 58, а также лишать права на пенсию. Солдат, не идущих в атаку с должным порывом или оставляющих оборонительную линию, лишать земли и пособий на период войны. Солдат, теряющих оружие, расстреливать на месте. Если соединение отступает без основания, начальник обязан установить сзади пулеметы и беспощадно расстреливать бегущих. Всякая слабость, колебание и пассивность в руководстве операциями будут караться беспощадно. Этот приказ немедленно сообщите всем частям, находящимся под вашим командованием».
И насколько далеко еще было ландскнехтам Гитлера и Антонеску до площадей Одессы, показывает попавшая в наши руки записка румынского офицера командиру 13-го гренадерского полка:
«Господин капитан! Поверьте мне: наше положение таково, что нет сил выдержать. Если еще так будет продолжаться, я сойду с ума, я истощен. Простите, что офицер говорит вам такие вещи, но любой человек, каким бы железным он ни был, в данный момент потерял бы голову. Мои люди не могут выдержать. Они уже четыре дня не ели. Вчера нам опять не могли доставить еду. Противник каждый раз, как только видит, что нам везут пищу, открывает огонь, выводя из строя лошадей. Я все это пишу вам откровенно. Не сменят ли нас?»
* * *А защитники Одессы не просили смены. Они умирали под вражеским огнем, но не отступали ни на шаг. Я не представляю себе такого бойца или командира, который мог бы пожаловаться: «Нет сил». Тревога за судьбу города, помноженная на ненависть к врагу, удесятеряла силы каждого.
В день первого относительного затишья после семидневных непрерывных боев Яков Иванович Осипов, так и не отступивший ни на шаг, подсчитывал потери.
За несколько дней боев он трижды получал пополнение.
Добровольческий отряд, прибывший из Севастополя, был полностью зачислен в его полк.
Из 200 коммунистов, присланных по решению обкома партии, осталось в строю не более 25 человек. Многие были убиты, тяжелораненые отправлены в госпитали, легкораненые никуда не ушли — остались в строю.
Бригадный комиссар Азаров встретил пополнение, прибывшее из Севастополя
К исходу дня 19 августа в первом батальоне оставалось 42 человека, во втором — 80.
Несли большие потери и другие части, защищавшие Одессу. В числе раненых были командир 287-го стрелкового полка Султан Галиев, командир 131-го стрелкового полка Серебров, командир 90-го стрелкового полка Соколов, командир 241-го стрелкового полка Новиков.
В 161-м стрелковом полку получили ранения все командиры батальонов.
В распоряжении штаба ООР был в постоянной готовности автоотряд, состоявший из 50 грузовых машин. На них мы перебрасывали на угрожаемые участки резервы из тех секторов, где наступало относительное затишье.
Но маневрировать силами было трудно: противник атаковал по всему фронту.
Особенно напряженное положение было в Восточном секторе. В районе Чебанки шли тяжелые бои. Противник непрерывно бросался в атаки, пытаясь прорваться в стык 1-го морского и 54-го полков.
Под минометным огнем противника так и хотелось вжаться в землю, но нужно контратаковать — и моряки поднимались, во фланелевках, а то и просто в тельняшках, бросались вперед, увлекая за собой красноармейцев.
И недаром в те трудные дни рождалась слава морской пехоты. Пленные солдаты говорили, что матросов, идущих в атаку, у них называют «черной тучей», «черными комиссарами», потому что на рукавах фланелевок и бушлатов у моряков были тогда красные пятиконечные звездочки, как у политработников.
Граната — тоже оружие
Надежда на то, что к вечеру наступательный порыв противника иссякнет, не оправдалась.
Враг, неся большие потери, добился все же некоторого успеха, потеснил части морской пехоты и 54-й стрелковый полк, небольшими группами автоматчиков просочился в стык двух полков и вышел на рубеж в 2–3 километрах от 412-й батареи.
Окрыленный успехом, он решил, видимо, захватить батарею.
Эта батарея состояла из 180-миллиметровых орудий. С первых дней обороны Одессы она наносила врагу большой урон и сильно препятствовала продвижению его к городу. Командовал ею капитан Н. В. Зиновьев.
Капитан Н. В. Зиновьев
Еще на рассвете 16 августа противник подтянул в район станции Беляры свою тяжелую батарею. Разведчики во главе с комиссаром 412-й батареи Малинко определили точное местонахождение вражеских орудий и сообщили данные на КП. Зиновьев засыпал огневую позицию противника снарядами — и румынская батарея не смогла даже открыть огонь.
Слишком большой счет был у противника к славной 412-й батарее, чтобы он мог примириться с ее существованием.
