Михаил Колесников - Великая мелодия (сборник)
В Харькове Макошин заскучал. Даже награда не воодушевила его. Что-то осталось незавершенным. Он привык находиться в самом пекле войны, дышать ее раскаленным воздухом, а теперь вдруг ощутил как бы пустоту, собственную ненужность. Дел, конечно, хватало, но то была будничная работа, без привкуса постоянной смертельной опасности. Его беспокойная натура требовала большого размаха.
— Позвольте мне ликвидировать эти врангелевские гнезда! Справлюсь… Слово большевика! — взмолился теперь он.
— Каким образом? — не удивился Фрунзе. Он хорошо знал Макошина и верил в то, что этот человек может все.
— Тут способ один, Михаил Васильевич: я должен отправиться в Константинополь и дальше — на Лемнос, к генералу Слащову, ну и разъяснить офицерам и казакам политику Советской власти… Крымский ревком и обком партии к Первому мая объявят политическую амнистию.
— Так вас генерал Слащов или кто другой, наподобие Кутепова, сразу же прихлопнет как большевистского агитатора. А вам до трех десятков еще тянуть да тянуть… Безрассудство молодости…
— У меня там, на туретчине, знакомый есть. Когда пуля угодила в физиономию, генерал Гравицкий, который теперь у Врангеля числится начальником дивизии, собственноручно нацепил мне Георгиевский крест. «Ты, говорит, солдат, молодец, истинный патриот. Если просьбы какие будут, разыщи меня. Вывелись настоящие патриоты, каждый норовит в кусты». Вот я его разыщу и попрошу вернуться со своей дивизией домой. Как раскаявшегося.
Михаил Васильевич даже закрутил головой.
— Докладывайте план!
И сразу же понял: план разработан тщательно, с учетом всех неожиданностей. Для вывоза из Турции всех желающих вернуться на Родину следует заранее зафрахтовать турецкий пароход «Решид-паша»… И Макошин в деталях изложил дерзкий замысел.
Дзержинский, который находился в Харькове, санкционировал опасный вояж Макошина. Разговаривал по телеграфу с Москвой. Признаться, Михаил Васильевич не очень-то верил в успех предприятия: сцапают Макошина и его товарищей — и все! Конечно же врангелевская контрразведка зорко следит за тем, чтобы в военные лагеря не проникали большевистские агитаторы. И в то же время риск Макошина следовало считать оправданным: если ему удастся хотя бы сообщить казакам, солдатам и офицерам о политической амнистии всем, кто дрался против Советской власти, половина дела будет сделана! А если даже суждено погибнуть… Что ж… На войне как на войне… И все-таки решимость Макошина восхищала его. А когда стало известно, что Франция отказалась финансировать содержание белых команд, находившихся в лагерях под Константинополем, Фрунзе подумал, что шансы Макошина намного возросли. Михаилу Васильевичу очень хотелось знать: что там происходит, в стане поверженного врага? Удалось ли Врангелю собрать семидесятитысячную армию? Сведения, поступающие от разведчиков, крайне разноречивые. И доходят сведения с большим опозданием. А обстановка в Турции стремительно меняется. По-прежнему существует две Турции: новая во главе с Мустафой Кемалем и Великим национальным собранием, эта Турция борется за свою национальную независимость против империалистов всех мастей, и Турция, где хозяйничают англичане и покорное им правительство султана, опирающееся на халифат. Еще летом прошлого года в Трапезунд были отправлены из Советской России первые партии оружия; турецким представителям передали более двухсот килограммов золота в слитках.
Только что подписан Договор о дружбе и братстве между Москвой и Ангорой. В Ангоре и Москве открыты дипломатические представительства обеих стран. Так как перевес в силах сейчас на стороне Кемаля, англичане и французы решили использовать против него армию греческого короля. Собственно, война между греками и турками уже ведется. Бессмысленная война. Греческие войска овладели Бурсой и еще какими-то пунктами.
Осенью прошлого года в Турции появилась третья сила: врангелевцы. Врангель продолжает засылать на Дон, Кубань и Терек своих агентов, которые распространяют слух о скором приходе белой армии. Штаб Врангеля находится в Константинополе. Битый барон даже сформировал «правительство» — «Русский совет», правда, его никто не хочет признавать. Но у Врангеля во всех западных странах имеются свои представители и военные агенты. Удалось перехватить директиву агентам: барон уведомляет, что, возможно, «армия будет существовать в полускрытом виде, но она должна быть сохранена во что бы то ни стало». Недавно в Париже выступил фабрикант Рябушинский, предельно четко выразивший чаяния русской буржуазии, оказавшейся за рубежом не по своей воле: «Мы смотрим отсюда на наши фабрики, а они нас ждут, они нас зовут. И мы вернемся к ним, старые хозяева, и не допустим никакого контроля». Можно было бы посмеяться над словами капиталиста-беженца, если бы за ним не стояли определенные иностранные круги, мечтающие бросить на Советскую Республику белогвардейское отребье…
Напутствуя Макошина, Фрунзе сказал полушутливо:
— Мы с вами учились в одном институте, курс истории читали нам, по всей видимости, одни и те же выдающиеся профессора. Но древнюю историю я почему-то лучше запомнил по верненской гимназии. Был седенький учитель, влюбленный в свой предмет, знал древнегреческий и латынь. Урок всякий раз открывал одними и теми же словами из Овидия: «Гутта кават лапидэм!» — капля и камень точит. По всей видимости, то было обращение к вечности. А возможно, он имел в виду наши неподатливые на исторические даты головы. Но как увлекательно рассказывал он о походах Олега, Святослава, о поездке княгини Ольги в Константинополь. Святослав спал, положив себе под голову конское седло. В детстве такие пустячки поражают воображение. Ну а предупреждение Святослава врагам: «Иду на вы!» Помню, рассказ о походе войска Олега на двух тысячах судах в далекую Византию прямо-таки потряс меня. Я спал и видел Златые врата Цареграда, на которые князь Олег повесил свой багряный щит. Учитель бывал в Константинополе и утверждал, будто Золотые ворота уцелели. Признаться, до сих пор не верю. А если они все-таки уцелели, то убежден: вы прибьете свой багряный щит на них!
Макошин был на десять лет моложе Михаила Васильевича, и Фрунзе внезапно почувствовал страх за жизнь отчаянного парня.
Феликс Эдмундович дал конкретные указания:
— Поезжайте в Симферополь, свяжитесь с Павлом Макаровым, бывшим адъютантом генерала Май-Маевского. Сейчас он работает в ЧК, со своими отрядами вылавливает и разоружает белые банды…
Невероятную историю Павла Макарова Макошин знал хорошо, но до сих пор с ним не встречался. Не так уж давно барон Врангель обменивался рукопожатиями с советским разведчиком, штабс-капитаном Макаровым, адъютантом генерала Май-Маевского. Перед Макаровым заискивали и Слащов, и Кутепов, и Шкуро — он знал их всех в лицо.
