Виктор Погребной - Человек из легенды
скучай, Аркаша. Днем Люда навещать будет, вечерком я загляну.
В семнадцать тридцать в составе группы Покрышкина Фадеев снова вылетел на поддержку защитников Малой земли. Десантники отразили с помощью авиации все атаки противника. Натиск его на земле и в воздухе заметно ослаб. За пятьдесят минут патрулирования над Мысхако группа Покрышкина встретила лишь шесть Ю-88 под прикрытием девяти «мессершмит-тов». Четверке Фадеева удалось связать боем шесть истребителей и оттянуть их к бухте, а затем в горы. Одного Ме-109 Вадим сбил в двух километрах севернее Адербиевки, Другого — подбил Андрей Труд.
Четверка Покрышкина в это время разогнала «юнкерсов». Речкалов сбил одного из прикрывавших их «мессов», Мочалов — бомбардировщика, уцелевшие 10-88 сбросили бомбы, не долетев до цели, и ушли под прикрытием оставшейся пары истребителей.
В станицу Вадим возвратился под вечер. У штаба полка его ожидал замполит. Узнав, что Фадеев по пути домой собирается заглянуть в лазарет, навестить Федорова и моториста Федорчука, подполковник Погребной сказал:
— Вот и добре. Мне тоже туда.
Вышли на дорогу.
— У меня дело к тебе, — заговорил Погре'бной.— Завтра вечер, знаешь? Вся дивизия будет на торжественном вручении правительственных наград. Концерт нужен. Ради такого дела командир дивизии распоря-, днлся освободить завтра вашу эскадрилью от полетов. Репетируйте.
Фадеев остановился и с укоризной посмотрел в светло-голубые глаза По-I гребного.
— Товарищ подпол-| ковпик, Михаил Акимович! Чудесный вы человек. Но не надо обижать людей. Если нужен концерт — дадим, а драться с фашистами будем без
I скидок...
— Ладно, ладно, усовестил,— усмехнулся Погребной. — Пошли.
Лазарет размещался I в кирпичном одноэтажном доме, примостившем- ' эскадрильи старший лейтенант СЯ В конце сквера. У ВХО- Аркадий Федоров
да на скамейке сидел мо- (апрель, ииг г.),
горист Федорчук. Увидев
начальство, он вскочил, вытянулся. Фадеев пожал ему | РУКУ-
— Здравствуйте, товарищ сержант. Поздравляю вас с правительственной наградой — медалью «За отвагу».
— Служу Советскому Союзу! — выпалил Федорчук, обрадованный приятной новостью и польщенный вниманием командира эскадрильи и замполита полка.
Г — Как ваше самочувствие?
| — Завтра выписываюсь. Просился сегодня — не пу-
I стили.
— Постарайтесь пораньше, — сказал Фадеев. — Завтра будут вручать награды. Мы даем концерт. Вам придется прочесть то стихотворение, которое вы учили в
| Насосной.
I Посидели у койки Федорова, поговорили, перебросились шутками. Затем зашли к врачу, осведомились о здоровье Федорова. Оказалось, с ногой у Аркадия — дело серьезное и лучше всего отправить его в тыловой [ госпиталь,
«Замечательной души человек, — подумал Федоров о Вадиме, когда Фадеев и замполит покинули палату. — На все у него время находится. А сколько в нем искренности... С таким не пропадешь. Такой никогда не оставит в беде». Аркадин вспомнил случай, происшедший в Кутаиси. При перелете на фронт сели они там дозаправить машины и отдохнуть. Федоров и Вадим пошли посмотреть город. Внезапно у Аркадия начался приступ малярии, да такой, что ноги подкосились и сознание потерял, Очнулся на кровати в незнакомой квартире. Вадим сидел рядом и оживленно беседовал с хозяевами, как старый знакомый. Он всюду свой, везде дома...
Поздним вечером Вадим и Людмила вышли перед сном на прогулку. Ярко светила луна, пахло молодой зеленью. Обогнули сквер, свернули на убегающую в степь дорогу. По этой дороге каждое утро Вадим уезжал на аэродром, а вечером возвращался. Постояли на краю станицы.
На обратном пути, не доходя сквера, свернули в маленькую улочку, вдоль которой выстроились могучие тополя. В редких домиках было темно и тихо, даже собаки во дворах молчали. Эта тишина, и нежный запах сирени, и свет луны, и мирное жужжание майских жуков в тополиных листьях напомнили о далеких днях безмятежной юности, и даже не верилось, что где-то, совсем близко, идет война...
— Какая прекрасная ночь, — сказал Вадим. — И домой не хочется. Постоим здесь, у дерева. Нам ведь и погулять не пришлось до женитьбы.
Остановились под тополем в стороне от хат. Вадим сорвал серебристо-зеленый лист, поднес к лицу Людмилы.
— Понюхай, какая прелесть!.. Тебе не холодно? — Он закутал ее в полу реглана, она прижалась к нему.
— У тебя, Дима, два сердца,— сказала она.— Серьезно два. Я слышу его стук справа. Как колокол гудит...
— Ошибаешься, Людочка,— ласково возразил Вадим.—У меня столько сердец, сколько в мире хороших людей. На каждого по сердцу. — И, помолчав, добавил: — Ты лучше послушан, как хрущи жужжат, так, кажется, майских жуков у вас на Украине зовут?
— Так, Дима, так.— Она насторожилась. — Слышишь? Это не жук.
Вадим тоже прислушался.
— Нет... Фашист летит.
Противно завывающий гул немецкого самолета усиливался. Ближе, ближе, вот, кажется, совсем над головой.
— Пошел куда-то, — сказал Вадим. — Жаль, не на аэродроме я.
В этот момент послышался нарастающий свист падающей бомбы.
— Ложись! — скомандовал Вадим и прикрыл собою Людмилу. Сильный взрыв потряс землю, тугая волна ударила Вадима в бок, несколько раз перевернула его вместе с Людмилой. Вокруг что-то падало, глухо ударяясь о сырую землю. Выждав минуту, Вадим вскочил на ноги, поднял Людмилу.
— Цела? — забеспокоился он.
— Все в порядке. Как ты?
— С НИМ ничего не случится?— озабоченно спросил Вадим. Она сразу поняла, о ком он спрашивает, и, прижавшись к мужу, ответила:
— Ничего, мой родненький. Все хорошо. Тебя-то не задело?
— Да нет же, — улыбнулся Вадим. Он приподнял ее, поцеловал, п оба рассмеялась. Но тут же спохватились. Куда же угодила бомба?
Выбежав из улочки, они увидели спешивших к лазарету люден. Бомба попала в левое крыло домика, в самую кухню, сорвала и отбросила крышу в сквер. Разбитая часть домика дымилась, огня не было. Воняло гарыо и пылыо. Прибежавшие влезали в зияющие оконные проемы н выкрикивали фамилии лежавших в лазарете товарищей. Вадим тоже закричал во все горло.
— Федоров! Аркадий!
И услышал в ответ: *
— Вадим! Я здесь.
Кто-то пытался вытащить Федорова через окопный проем. Вадим подбежал, принял Аркадия на руки. Убе-■ лившись, что с другом ничего не случилось, подбодрил его шуткой:
— И что они к тебе пристали? Что ты «хорошего» нм сделал?
Когда в домике никого не осталось, Вадим спросил:
— Все живы?
— Кажись, все, — ответил кто-то.
